Мой миф о тропе 2

Автор Шевцов А.А.
  

16.08.2006 г.

Спрос рождает предложение. Весь девяносто второй и начало девяносто третьего года меня приглашали проводить семинары люди, которых можно назвать эзотериками. Они хорошо освоили зарубежную эзотерику и хотели прикоснуться к чему-нибудь русскому. Поэтому им очень важно было то, что у нас были свои школы тайноведения, и не менее важно было то, чтобы я доказал, что они были не слабей импортных. Я больше года бился в этой ловушке
И прямо скажу, какое-то время меня действительно заводила мысль доказать всем, что мы не хуже. Тут у меня проснулся бойцовский завод, и я даже проехался по каким-то семинарам, где давали Психодраму, Креативность, Психоанализ, чтобы понять, что мы можем с ними конкурировать.
Как ни странно, эта моя учеба, хоть и была короткой, но много мне дала и действительно меня убедила, что у подобных западных школ мне учиться нечему. Так ли это в действительности, вопрос не однозначный, но я до сих пор прорабатываю западную психологию и философию, и пока убеждаюсь лишь в том, что те, кто там действительно глубоки, хорошо прячутся. И если они и есть, нас заваливают потоком дешевки и ширпотреба. Но об этом я достаточно подробно и, надеюсь, обоснованно, писал в двух первых тома «Очищения».
Единственная школа прикладной психологии, которая вызвала у меня уважение, — это затравленная нашими храмовниками Дианетика. Правда, видел я ее в исполнении только одного человека, учившегося на Аляске, то есть в отколовшейся от Саентологической церкви ветви. Это было, кажется, в 93 году. К этому времени я уже вовсю давал Кресение, и думал, что ничто подобное просто неизвестно. Поэтому сначала я очень обиделся на Дианетику за то, что она открыла многие вещи, которые я чуть ли не считал своей авторской собственностью.
Но потом решил быть широким, как просветленные учителя, и искренне, насколько смог, решил ее исследовать. Могу подтвердить: американцы затравили дианетику не потому, что она не работает, а по политическим соображениям. Просто ее съели в Штатах конкуренты — психоанализ и официальная медицина. И выплеснули с водой ребеночка, как говорится.
При этом, могу подтвердить и то, что саентологии я не понял, и даже не смог ее читать, когда в Россию завезли в 94 году книги Хаббарда. Кстати, как не смог и досмотреть видео фильм про него. Что-то Хаббард делал не очень хорошее, когда обращался к людям, что-то болезненное он вкладывал в их сознание, как мне показалось…
Лично для меня вся эта школа разделилась на две части: некоторые основы работы с сознанием, изложенные в первой книге по Дианетике, и саентологию. Основы эти узнаваемы, явно выведены из наблюдений над тем, как работают все психотерапевтические приемы, исцеляющие словом, и уходят корнями в давно известные народные способы целительства. В третьем томе «Очищения» я постарался рассказать о том, как подобные приемы существовали у разных народов.
Единственное отрицательное свидетельство против дианетики, что есть у меня — это то, что с дианетом этим мы довольно быстро расстались из-за того, что он вел какие-то хитрые игры и был неискренен, хотя и считался «клиром», как это у них называется.

Тем не менее, все это знакомство с западными школами позволило мне самому понять, что то, что сохранил наш народ, действительно было не слабее и уж точно, ближе и своеобразней. Вот такой фокус: хотел убедить других, но в какой-то миг понял, что не вру!
Вот с этого мгновения начался переворот в моем собственном сознании. Спало болезненное возбуждение от необходимости выходить к людям и не только развлекать их, но и сражаться и каждый раз побеждать, доказывая что-то. Появилась потребность действительно понять то, что оказалось в руках. Оно вдруг стало самоценно.
Но просто исследовать и изучать самому то, что успел собрать за годы поездок к мазыкам, у меня не было возможности. Причин две: во-первых, я очень хотел посвятить себя этому, а для этого нужно было жить только этим и, значит, за счет этого. Во-вторых, изучить прикладную науку нельзя сидя дома, ее надо изучать в работе.
Это означает, что мне как-то нужно было совместить и решить одновременно две задачи: зарабатывание средств на исследование, и само исследование. А на это все накладывалось сложности со средой, в которой я работал.
Эзотерики — люди сложные и, в дейстительности, вовсе не такие уж охочие до учебы. Все они — выдающиеся личности, и им не нужно действительно понимать то, что изучаешь, им достаточно добирать яркие перышки к своим и без того великолепным уже нарядам. А мне нужны были соратники, исследователи, с которыми мы могли бы иметь по-настоящему общие цели и мечты.

Поэтому уже с осени 92 года я поставил перед собой задачу создать Учебный курс, который был бы достаточно интересен для людей, чтобы они приходили на него и оплачивали мой труд и возможность исследовать. Но при этом исследование должно было быть включено в саму ткань этого учебного курса, чтобы использовать охоту моих слушателей для проверки и освоения того, что я сам хотел бы понять и освоить в Хитрой мазыкской науке.
Этот Учебный курс не мог быть предложен какому-то официальному учебному заведению в качестве, скажем, факультатива по этно- или прикладной психологии. Он слишком выпадал из рамок современных учебных программ. Поэтому для него надо было создавать особое учебное заведение.
Признаюсь честно: мысль предложить мой курс какому-нибудь университету сначала сильно занимала меня. Поэтому вначале я написал краткий курс Истории этнопсихологии. Но именно изучив этнопсихологию, как одну из академических дисциплин, я понял, что мне не вложить в нее своих знаний.
Да и вкладывать-то, собственно говоря, было некуда. Работы середины девятнадцатого века, вроде статей Лацаруса и Штейнталя, в сущности, языковедческие. Вундтовская «Психология народов» — не живая наука, к тому же почти не переведенная в России. Работа Шпета — такая сухотка и нудятина, что прикладнику там делать нечего. А больше и не было ничего. Все остальное — лишь прикрывается именем этнопсихологии, на деле же лишь выполняя госзаказ по предотвращению межэтнических конфликтов.
Действительной народной психологии в России нет и не было. И если я действительно хотел работать в ее ключе, мне предстояло создать эту науку самому.

Я не стал сразу замахиваться на такую задачу, а решил вначале собрать для нее основу из прикладных знаний и исследований, которые бы позволили выявить, чем же в действительности владел русский народ в психологическом отношении. Конечно, на основе исторических и этнографических свидетельств.
Но для подобного исследования у меня было две больших кучи знаний: мои плохо переваренные впечатления от общения с мазыками. И еще большая куча различных этнографических записей, накопившихся в архивах за последние века. Все это — не только не понятое, но даже и не разобранное хотя бы в самом первом приближении по каким-то темам, поскольку психологи наши народной психологией не занимались вообще!
При этом мои собственные знания дали мне существенную подсказку: сначала надо найти мировоззренческую основу. Без нее приступать к упорядочиванию записей о народных знаниях бессмысленно.
Объясню. Любая попытка современного академического психолога писать о народной психологии на основе того, что собрано собирателями, возможна только как осмысление записей. А осмыслений этих возможно лишь два: либо психолог пишет исторически, либо психологически. Но при этом он все равно остается внутри своего мировоззрения, а оно у него естественнонаучное. То есть именно то, в котором наша научная интеллигенция, особенно врачи, с середины девятнадцатого века вытравливали все народные суеверия.
И вот, когда современный академический психолог пытается говорить о том, что народ знал о психологии, он непроизвольно говорит об этом, как о недопсихологии, потому что народ и действительно академиев не кончал, а значит, до научной психологии еще «не дорос».
Самое страшное то, что именно так думали и собиратели, сохранившие записи о народной психологии. Они тоже знали, что вся народная психология — это наивная психология, а все, что народ мог делать с помощью ее — либо должно быть заменено на научное, либо колдовство и суеверия!
Вполне естественно, что так и собирались сведения о народной психологии — небрежно и неохотно, потому все равно они отсталые. Но при этом, этнограф непроизвольно описывает их именно как научную психологию плохого уровня, вот ловушка!
А исследователь-психолог вынужден ими пользоваться, допуская, что брат-ученый врать не будет. И раз он написал, что простые люди делали что-то вроде психотерапии или прикладной психологии, то они это и делали. А поскольку не владели, то и делали плохо. Вот так и будет написана история народной психологии. А народная психология и вообще написана не будет, потому что ее и не было совсем!

Но народ-то видел все совсем иначе. Для него не было психики, для него была душа. Он не отдавал своих детей в школы, но зато он воспитывал их, проводил сквозь возрастные посвящения, инициации, обучал тому, что нужно было для его жизни. Мы же смотрим на то, чем занят народ, как на пустое, потому что знаем, что для жизни нужно другое, а именно то, чем заняты мы. В итоге, мы выискиваем лишь то, что хоть как-то подходит нам, и лишь хлопаем глазами, когда сталкиваемся с тем, что занимало народ.
Вот и я, обучаясь у мазыков, долгие годы слышал, что они сами про себя говорят: мы не колдуны, но считал, что правы не они, а соседи, которые считали их колдунами. Они же, как это считает мышление современного человека, просто врали, чтобы их не травили…
А в действительности, мне постоянно объяснялось, что колдун живет в своем мировоззрении, идет сквозь жизнь своим жизненным путем, который называется Ерегонь. Очевидно от «еретник», как называли в народе колдунов. А мазыки шли путем Ведогони. Путем знаний и познания себя…

Я слышал это, но предпочитал знать свое. Поэтому свой первый Учебный курс я строил, исходя из понятия о Молодежных инициациях, которое было правящим во всех первобытных обществах. А поскольку инициации у русских сохранились лишь как следы очень отдаленных исторических эпох, то я пытался раскрыть его через описания ученичества у колдуна. И тут мне казалось, что моя учеба хорошо помогает исследовать и ученичество у колдуна и лежащую в его основе молодежную инициацию…
Вот исходная установка, которая легла в основу первого Учебного курса Тропы.

А. Шевцов

Последнее обновление ( 16.08.2006 г. )