Александр Лукашенко в эксклюзивном интервью RT: «Я не буду передавать власть родным»
Александр Лукашенко в эксклюзивном интервью RT: «Я не буду передавать власть родным»
Понедельник, 18.03.2013 - 15:20
Александр Григорьевич, спасибо вам большое, что вы согласились дать интервью телеканалу Russia Today. Здравствуйте. Здесь, в Петербурге, сегодня вы с Владимиром Путиным обсуждали дальнейшую интеграцию России и Белоруссии. Ну, вот раньше то и дело было слышно: единая валюта, единый флаг, единый парламент. Ну и не прошло 20 лет, об этом уже никто не говорит. Как бы стало очевидно, что, скорее всего, это не произойдет. Почему ничего из этого не произошло? Что все-таки растаскивает наши страны в разные стороны?
АЛЕКСАНДР ЛУКАШЕНКО, президент Республики Беларусь: В свое время, мы выработали договор о строительстве союзного государства. Если вы откроете его и посмотрите, вы увидите, что там есть определенный план действий по строительству этого Союзного государства, которое мы замыслили, и основные составляющие этого Союзного государства. Ну, вообще, как положено: общие органы управления, валюта, какова она будет и как, ну, и порядок действий.
Мы должны были провести референдум, на котором принять своеобразную конституцию этого образования. Выработать, да и принять, а как иначе? Хотя договор определенные элементы конституции содержит. И план. Ну, мы этот референдум не провели и соответствующую конституцию не приняли.
Мы значительно продвинулись за эти годы вперед, хотя мы не нашли в себе сил для реализации тех функций и того строительства, который был предусмотрен договором. Но мы со временем пришли к тому, что, наверное, мы не созрели еще до этого. Но процесс Союзного государства, его строительство дал толчок очень интересному новому образованию: Таможенному союзу, а ныне Единому экономическому пространству, которые мы сейчас пытаемся преобразовать в Евразийский экономический союз.
Вы согласны с экспертами, которые говорят, что это некоторая попытка воссоздать мини Советский Союз?
АЛЕКСАНДР ЛУКАШЕНКО: Сравнивать можно с Советским Союзом, можно с Европейским союзом, с любым другим. Но, когда мы с союзами сравниваем, мы говорим о том, что в мире вообще идет такой повсеместно процесс интеграции, образование союзов. Посмотрите, Азиатско-Тихоокеанский союз, потом МЕРКОСУР в Латинской Америке, вот недавно с Венесуэлы приехал, и так далее. Везде происходят вот эти вот образования, для того чтобы в этой конкурентной борьбе выживать. Почему мы не можем использовать опыт Советского Союза в выстраивании наших отношений?
Если сейчас чуть-чуть абстрагироваться от России, я хотела бы вам задать несколько вопросов. Вы очень близко дружили с Уго Чавесом. Это человек, который объединил вокруг себя лидеров, которые бросили вызов Западу, западному капиталу, корпорациям. Вот с его уходом, что будет с этой альтернативой?
АЛЕКСАНДР ЛУКАШЕНКО: Я бы не сказал, что там уж слишком объединил нас, очень тяжело объединить, очень тяжело. Я первый раз с этим столкнулся в Движении неприсоединения, где, просто, за эти страны идет борьба со стороны, там, других государств, Соединенных Штатов Америки, нацеленных на раскол. И Уго Чавес, и мне повезло, что и я с ним в этом контексте работал, на объединение развивающихся государств. Очень большой вклад внес в это.
Но мы так и не смогли преодолеть центробежные силы и движения, даже в этом Движении неприсоединения. Даже с точки зрения выгоды, по разным причинам. Поэтому, я бы не сказал, что уж мы в этом отношении, в том числе и Уго Чавес, продвинулись. Но то, что он встряхнул Латинскую Америку, то, что там практически все руководители сейчас-таки левого движения, они все прибыли на этот траурные мероприятия, на похороны Уго Чавеса, - это о многом говорит. Он очень много в этом отношении сделал. Но процесс запущен. Там есть уникальные, сильные руководители. Ну, возьмите, вот, допустим, Рафаэль Корреа в Эквадоре. Экономист, умница-человек, очень сильный. Возьмите женскую часть: в Бразилии президент, потом президент Аргентины - женщины, тоже очень активные люди. То есть, этот процесс, я не скажу, что он уже абсолютно приобрел необратимый характер. Но он значительно повлияет и на развитие всей Латинской Америки, и на развитие всего мира. Это игнорировать нельзя.
Некоторые подобные процесс происходят и в Африке, в других местах, в Азии и так далее. Поэтому влияние, и в том числе Уго Чавеса, в этом отношении солидно, но его преувеличивать не надо, в том плане, что если нет Чавеса, значит, в мире вот этот вот процесс свободы, независимости, справедливости прекратится. Нет. Но роль его в этом была значительна.
Ну вот, в той же самой Венесуэле знали Чавеса, но при этом знали еще там одного или двух оппозиционеров. В случае Белоруссии знают только Лукашенко. Вот, правда, в остальном мире никого не знают, кроме вас. Я не говорю, что это сейчас должно произойти, но рано или поздно, как бы, вы должны кому-то передать власть. Вот как вам это представляется?
АЛЕКСАНДР ЛУКАШЕНКО: Нет, я такими категориями не мыслю, честно вам говорю, что я кому-то должен передать власть. Я поклялся, что я ни в коем случае не буду передавать власть своим родным, близким, родственника или детям. Это исключено. Но самое главное, власть у нас после Лукашенко будет у того, кто ее выиграет на выборах. Честных, как я когда-то… в первый раз в первые президентские выборы выиграл, придя из оппозиции, я был оппозиционным кандидатом в президенты. И так, как я выигрывал все время эти последние выборы. Я вел себя честно в этом отношении, и я хочу, чтобы после Лукашенко пришли люди точно так, честным путем.
То есть, преемника вы себе не готовите?
АЛЕКСАНДР ЛУКАШЕНКО: Нет. Вы знаете, я даже скажу вам откровенно, задумываясь над этим вопросом, я пока для себя так и определил, что я даже и поддерживать публично никого не буду. Все должно быть честно. Народ должен избрать себе руководителя сам, когда придет к этому время.
Я помню, что еще летом, когда Чавес был жив, вы приехали к нему, и ваш младший сын Николай вас там сопровождал. И Чавес сказал: «Ой, у нас большой праздник, приехал президент Лукашенко, да еще и с сыном». И вы сказали, что вы правильно подметили, что я приехал с ребенком, потому что дело, которое мы начали, это большое дело, есть, кому продолжать, есть, кому передавать эстафету лет через 20-25.
АЛЕКСАНДР ЛУКАШЕНКО: Есть, кому продолжать. Эстафету я не говорил. Я это очень хорошо помню, и я ответственно это сказал. Будет, кому продолжать. Продолжать ведь не значит, что взял бразды правления и сел в кресло президента. Таких у нас, как младший сын Лукашенко, - миллион, а, может быть, и больше, и они будут продолжать то дело, которое Лукашенко когда-то начал. Что я начал и что сделал. Ладно, что я начал понятно. Что мы сделали. Беларусь стала суверенным и независимым государством. Главный результат нашей – Лукашенко и его коллег – работы, что мы впервые в истории уже два десятилетия живем в независимом государстве. Мы создали все атрибуты этого государства, все буквально. За исключением границы с Российской Федерацией, она нам сейчас пока и не нужна. Россия не претендует на наши земли, мы - на ее. У нас нет из-за этого проблем. Все остальное создано. И при этом выросли многие поколения, и вырастут такие, как там младший сын Лукашенко. И будет возможность, будут люди, которые будут продолжать это. Я не имел в виду, честно вам говорю, что вот младший сын, вот он, которому я передам власть. Ну, по нашей конституции, добавьте 30 лет, это мне должно быть под 90 лет.
Но если Коля в будущем захочет идти в политику, вы поддержите это?
АЛЕКСАНДР ЛУКАШЕНКО: Да ради Бога. Я не хотел бы этого, не хотел бы этого, чтобы он шел в политику. Он наелся уже в этом возрасте восьмилетнем этой политики - от отца он это увидел, у него даже такого желания в детстве не было и нет, что вот у меня папа президент, я тоже буду президентом. Ни в коем случае. Я даже на эту тему дома не разговариваю. Это не детские вещи. Что касается взрослых сыновей, так они мне прямо говорят: «Папа, мы наелись твоего президентства». Наелись вот так. Поэтому у нас нет этих разговоров о передаче власти. Я и вообще не веду сегодня разговоры о том, что я кому-то должен власть передавать. Да господь с вами, я работаю пока еще, слава Богу. Жив-здоров.
Поправьте, если я ошибаюсь, я просто цитату вашу прочитаю, вот вы недавно сказали: «Страшно и опасно, что после меня пойдет с молотка все то, за что я цеплялся, чтоб сохранить для Беларуси, создавая это государство». Вот что это значит? Что если вас не будет, растаскают на куски Беларусь?
АЛЕКСАНДР ЛУКАШЕНКО: Я этого боюсь. Да, я этого боюсь.
Так что же получается, что система, которую вы создали, которая на вас держится, она хрупкая до такой степени, что после вас ничего не останется?
АЛЕКСАНДР ЛУКАШЕНКО: Вы знаете, я же не имел в виду, что Беларусь, существующая в нынешних границах, развалится. Я имел в виду ту собственность, ту экономическую базу, сельское хозяйство, которое мы модернизировали на сегодняшний день. Когда я стал президентом, мы не могли накормить собственный народ. У нас были пустые полки, как я грубо говорю, у нас было нечего жрать. Мы сегодня накормили свой народ, и цены у нас значительно ниже, чем в России и Украине, у Евросоюза, окружающих государств - значительно ниже. И мы сегодня 5 миллиардов в год продаем, этой продукции. Значит, мы туда вложили немало. Вот придут люди, вот надо поделить, как у нас раньше было, и отдать все это в частные руки, раздать. Что произойдет? Будет катастрофа, будет катастрофа. Вот я боюсь, чтоб это не сломали. Я не хочу, чтобы за бесценок распродали наши промышленные предприятия, другие предприятия. Вот я за это боюсь, потому что это основа жизни любого государства и любого народа.
Поэтому меня беспокоит, в чьи руки попадет это аккуратное, ухоженное, чистенькое, как многие журналисты приезжают к нам, говорят, Беларусь. Я хотел бы, чтобы у власти был человек, который шарахаться не будет, а будет продолжать это дело. Все должно соответствовать воли народа и тому жизненному укладу, который будет складываться на то время не только в Беларуси, но и во всем мире.
А вот скажите, политические оппоненты, которых вы имеете, вы вообще их всерьез воспринимаете? Ну, например, те, которые с вами боролись на выборах в 2010 году, вы всерьез их воспринимаете?
АЛЕКСАНДР ЛУКАШЕНКО: Если честно говорить, исходя из тех выборов, конечно, не всерьез. Они показали, кто они есть. И, знаете, 10 альтернативных кандидатов. Сколько они там набрали, 1,5 или 2 процента. Вот их рейтинг. Ну ладно, их задавили и так далее, и так далее. 5 процентов. Ну, нормально. Поэтому как их всерьез воспринимать, если они выходят и несут такую ересь, что даже народ их не воспринимает. Притом, в открытом, прямом эфире. Мы же уже никого не закрывали. Даже когда они нарушения конституции… всех звали взять в руки кайло и вилы и идти ломать, крушить на площадь. Ну, пришло 800 человек. Из них 400 постоянных оппозиционеров. Вот и все. Правда, начали ломать и крушить Дом Правительства.
Ну, вы часто говорите, что «вот у нас в Белоруссии демократия ничем не хуже», чем, там, в Америке и в Европе…
АЛЕКСАНДР ЛУКАШЕНКО: Абсолютно. Абсолютно не хуже, поверьте. Хотите, я вам докажу, что у нас нет диктатуры? Просто одним тезисом. Я пытаюсь этим убедить своих западных партнеров. Для того чтобы быть диктатором и похожими на нашего с вашим прадедушку Сталина, надо иметь ресурс. Ресурс надо иметь, понимаете? Я же в обнимку с ядерными боеголовками не сплю? Нет. У меня углеводородного сырья не столько, сколько у Уго Чавеса в Венесуэле было? Нет. У меня природного газа не столько, как в Российской Федерации. Вообще, мы его не добываем. И так далее и тому подобное. У нас что, населения полтора миллиарда, как в Китае? Чтобы диктовать, быть диктатором и диктовать, надо иметь в руках ресурсы: экономические, социальные, население, военные, боеголовки и прочее. У нас ничего этого нет. И я объективно оцениваю свою роль в связи с этим. И сейчас говорю о том, что мы не страдаем никаким глобализмом. Мы не собираемся решать глобальные проблемы всей планеты. У нас тоже для этого нет ресурсов. Мы хотим видеть, найти свое место под этим солнцем и жить, как нормальное цивилизованное среднеевропейское государство. Вот чего я хочу.
Ну, собственно, вопрос в том, если все так, как вы рассказываете, как так получилось, что за девятнадцать лет в Белоруссии не появилась ни одна сильная альтернативная фигура вам?
АЛЕКСАНДР ЛУКАШЕНКО: Ну, наверное, пока действующая фигура сильная. Поэтому вы в тени ее не видите других фигур. Извините за нескромность. Но это вопрос не ко мне. Конечно, у нас есть политики оппозиционные так называемые. Я их пятой колонной называю, потому что они работают не на свою страну. И идеи у них тех, кто их финансирует в их пользу. Это что, нормально? Какой народ будет любить такую оппозицию? Но вы не волнуйтесь, придет время, появятся и лидеры.
Александр Григорьевич, вы прекрасно знаете весь перечень претензий, которые к вам имеет Евросоюз, я не буду сейчас их перечислять…
АЛЕКСАНДР ЛУКАШЕНКО: Ну, можете перечислять, я не обижусь, но я их знаю. Конечно, знаю.
Ну, вы же знаете, их все знают: нет плюрализма политического, свободы слова нет, ну, и много чего, список большой. Но мне хочется услышать от вас, в вашем понимании, и в ваших словах: почему вы — персона нон грата там?
АЛЕКСАНДР ЛУКАШЕНКО: Вы знаете, я недавно летел в Венесуэлу. У меня было время подумать. И я вот, оценивая и прочитав информацию, я задаю себе риторический вопрос, как будто дискутирую с американцами и западниками. Ну, хорошо, Лукашенко персона нон грата. Вы его никуда не пускаете. Но заодно вы не пускаете моего старшего сына, моего среднего, и моего малыша в список записали. Ну, он-то в чем виноват? Он что, фальсифицирует выборы? У меня дети вообще отстранены от всякой предвыборной кампании. Как можно всех агулом взять и записать их, не знаю, чем их обозвать, обругать можно и не пустить их на территорию Европейского союза? Ладно, они за права человека, но почему вы нарушаете права человека моих граждан? Ладно, Лукашенко неприемлем. Я могу сказать вам, по каким причинам основным я им неприемлем. Не потому, что авторитарный, это, может, действительно так. И не потому, что меня называют там диктатором, сейчас уже не говорят ни про авторитаризм, ни про диктатуру. Это когда-то говорили. С Америки прислали им эти тезисы, как меня обозвать.
Ну, так почему же?
АЛЕКСАНДР ЛУКАШЕНКО: Меня, вы хотите сказать, почему? Вы знаете, появилось такое новое независимое государство Беларусь. А места под солнцем все разобраны. А тут Лукашенко очень резко, так же как Грузия и другие, начали требовать себе место под солнцем. И заняли, кого-то, может, потеснив. Конечно, кому-то это не понравилось. Но это полбеды.
Дальше. Дальше – больше. Лукашенко слишком жестко придерживается курса независимости. И все хотят сегодня порвать Беларусь на клочья - в плане экономики. Тоже не нравится, ни там, ни там. Вот он такой, вот такой он весь сякой.
Дальше. Вы это точно знаете, что мы не проводим курс, рыночного государства, основанного на рыночной собственности, где приоритет частной собственности, где государственное надо все порезать на куски, раздать, поделить. Мы такого курса не придерживаемся. У нас нет этой повальной приватизации. Кому-то не нравится. У нас социально ориентированное государство с очень мощной социальной политикой. Та политика, которую я провожу в экономике, социальная – она значительно отличается от того, что хотели бы видеть на Западе.
Дальше. У нас, действительно, жесткая система власти, где особенно не разгуляешься и в парламенте мордобоем заниматься не будешь. Понимаете, когда власть разобщена: полномочия парламента, полномочия правительства, у президента никаких полномочий – тогда легче сводить, разводить, драться. А в результате народ будет страдать. Тогда можно легче прикарманить, приватизировать какое-то предприятие за бесценок. Им это не нравится. Им вот надо вот это. Что касается свободы слова, плюрализма и прочего, да бросьте вы! Разве можно? Мы окружены практически – в современном мире особенно – всеми средствами массовой информации, скажем так. Что, у нас Russia Today – это мой канал, где я влияю? А у нас его кто хочет, тот и смотрит.