✅ ДОРОГА ДОМОЙ. Николай никогда не пил коньяк, И потому, когда Михаил протянул...
✅ ДОРОГА ДОМОЙ
Николай никогда не пил коньяк, И потому, когда Михаил протянул ему почти полный пластиковый стаканчик с пахучей жидкостью цвета чая, он одним глотком опрокинул ее в себя. - Во, дает! - усмехнулся Борис. - Наша, армейская закалка! - довольно хмыкнул Михаил. "Не пей! Не пей!..." - Где-то внизу простучали на стыках рельс -колеса. Но было поздно Коньяк обжег глотку и горячим комком провалился в желудок. - ...У меня прапорщик был, начпрод. - продолжил Михаил. - Любитель выпить. Так вот мы с ним коньяк всегда стаканами пропускали. Так что парень наш. Видно, что не зря два года Родине отдал. Закалку получил - что надо! Николай хотел было возразить, сказать, что у них ТАМ вообще был сухой закон, но Борис в это время легонько хлопнул себя по лбу: - Кстати! Анекдот, мужики! Аллочка, - он повернулся к четвертому пассажиру купе, - думаю, не будешь против? - Давай! - Согласилась она, - Только без похабщины. - Как можно? - осклабился Борис. - Так вот, встречаются на том свете две души... ...Николай считал, что ему повезло с попутчиками. Более всего он не хотел оказаться по соседству с какими-нибудь стариками и слушать потом всю дорогу словоизлияния прописных, истин. Но когда в купе ввалилась звенящая металлом креплений, шуршащая болоньей костюмов компания, настроение срезу поднялось. Все получалось как нельзя лучше. Худощавый, и судя по всему, старший в этой компании Борис, похожий немного на ворона, смоляной чернотой волос и крупным "римским" носом недоверчиво, как-то по-птичьи быстро взглянул на Николая и молча сел в угол к окну. Зато второй - добродушный, с коротким сивым "ежиком" на голове толстяк, на котором синий лыжный комбинезон сидел в такую тугую обтяжку, что, казалось, вот-вот лопнет, увидев Николая, сразу протянул ему руку. - Михаил. - Представился он. - Гвардии ефрейтор запаса. Здорово, служивый! Никак на дембель едешь?.. Девушка, сняв лыжную шапочку, рассыпала по плечам густую копну почти каштановых волос и стала очень похожа на актрису Терехову из "Трех мушкетеров". - А меня зовут Алла. - Приветливо улыбнулась она. ...Через час Николаю уже казалось, что он их знает давным - давно. - ...И когда я любовника жены нигде не нашел меня хватил инфаркт и я умер. - Дурак, - Говорит вторая душа - Посмотрел бы в холодильник - вдвоем жили бы! - Закончил жутким шепотов Борис. Все засмеялись. На голову Николаю словно упала пуховая подушка. Стало тепло, зазвенело в ушах, и предметы вокруг стали плыть, терять контуры. Он коснулся рукой лица и с удивлением обнаружил, что кожа словно омертвела, потеряла чувствительность. Это ощущение было необычным, но приятным. - А за что, медаль-то получил, Коля? - Наклонившись к груди, спросил Михаил, приподняв пухлыми пальцами серебристый кружок медали. Развязность толстяка не понравилась Николаю, но он сдержался, решив про себя, что отношения "на гражданке" к наградам, наверное, не такое как в армии. И, подождав, пока Михаил рассмотрит медаль, пробормотал: - Да так... В общем, было одно дело. Вот моего друга орденом Мужества наградили. Вот там ребятам действительно досталось... Обгорел он тогда. Крепко обгорел. В госпитале до сих пор лежит. Сейчас вот сначала к нему заеду, а потом уже домой. Обжегся он крепко... - Ну, и сколько ему за орден полагается? - спросил Борис. - Чего? - не понял Николай. - "Маней". В штатах, там за ордена платят. И у англичан, говорят, целая пенсия. А у нас сколько? - Нисколько, - растерянно ответил Николай. - Да... Вот так за здорово живешь парень и погорел... - Задумчиво протянул Борис. В купе повисла тишина. - Что вы, ребята, все о грустном? Война, госпиталя... - вздохнула Алла. - Не интересно. Мы, в конце концов, отдыхать едем. Давайте о чем-нибудь другом. Вот тебя, Коля, наверное, дома девушка ждет, правда? - улыбнулась она. - Нет... - смутился Николай, И, не выдержав взгляд, её зеленых глаз, опустил голову, вздохнул. - Не ждет меня никто. Не дождалась... Тут он рассердился на самого себя. На то, что воспоминание о Юльке вдруг смутило его, обожгло уже кажется упокоившейся болью. И подняв глаза, улыбнулся Алле. - Ничего, если к другому уходит невеста, еще неизвестно кому повезло. Так, кажется, в песне поется?.. И вновь споткнулся о зелень ее глаз - Бабы, они такие! - поддакнул Михаил, - Одна меня тоже из армии не дождалась. Но зато уже после службы целый взвод баб ждал моего решения. Только дудки! Я уже опытный был. Всем им объяснил, что тигры в неволе не размножаются... - Ну, это ты брось! - оборвал его Борис. - "Бабы". Много ты в женщинах понимаешь, если у тебя бабы... В этой серой жизни если и осталось единственное светлое пятно - так это любовь женщины. - Он сделал ударение на последнем слове, И неожиданно повернулся к Николаю: - Правда, Коля? - Да это... - растерялся Николай - Наверное... - Э, братец! Ты совсем в Чечне от нормальной жизни отвык. - Усмехнулся Борис - Алла, поухаживай за нашим героем. Удели ему малую толику своего женского обаяния. А то так до дому не отойдет. Уж за два года службы улыбку симпатичной женщины он, наверное, заслужил? - Я думаю, что он заслужил не только улыбку... - С легким вызовом ответила она - В отличие от некоторых штатских. - Пас! Пас! - Усмехнулся Борис. - Чего не было в коей биографии - того не было. Не состоял. Не участвовал. Каюсь - банально отмазался от армии медицинской справкой и тремя тысячами "уе" знакомому доктору, который эту справку мне выписал. Ну не для меня эта "школа жизни". Николай чувствовал, что стремительно пьянеет. Веки отяжелели. Теплые медленные мысли в голове сгустились как дрожжевая квашня и наползали одна на другую. Николай вдруг захотел сказать ребятам, как ему с ними хорошо и как здорово, что они познакомились. Но смог только улыбнуться. Все закончилось! Где-то там далеко остались горы, жара, усталость, вечный пот. Он дома, в России и вокруг свои ребята. "...улыбку симпатичной женщины" - неожиданно вспомнил он слова Бориса. "Почему симпатичной!?" - Алла, вы красивая! - Как издалека он услышал свой голос. Алла внимательно и, как ему показалось, с каким-то интересом посмотрела него... - Вот за это и надо поднять бокалы! - Пробасил над ухом Борис. Ну, что, Мишель, съел? Два один в пользу женской красоты. Опять утробно забулькала фляга. "Не пей - Не пей!" - Вновь звонко простучали внизу колеса. Но Николай опять их не послушался. - Послушай, Коля... - После недолгой паузы вдруг спросила Алла - А ты убивал... их? Зеленые омуты смотрели прямо в душу... ..."Чича" он увидел неожиданно. Правильнее оказать, скачала, он заметил синие кроссовки "Адидас", выглядывавшие из-за куста метрах в десяти ниже по склону. Через мгновение он увидел и их обладателя - боевика в камуфляже американской расцветки, лежащего к нему спиной за каменным зубом. Николай мгновенно вскинул к плечу автомат и замер, готовый в любой момент выстрелить, но обладатель кроссовок явно его не заметил. Он в бинокль рассматривал дорогу, широкой черной лентой змеившуюся метрах в ста внизу. У правой руки чечена лежал автомат, а прямо перед самым лицом, на куске брезента стоял какой-то обмотанный синей изолентой брусок. "Подрывная машинка!" - обожгла догадка, и Николай тут же сообразил кто перед ним. "Подрывник"! ...Только вчера, в паре километров отсюда, на фугасе подорвался бронетранспортер Внутренних Войск, погибло два солдата, а неделю назад на этой же дороге был взорван микроавтобус местной школы. В нем погибло трое школьников, и еще пятеро получили ранения. Тогда чеченцы устроили целый митинг перед местной комендатурой. Провокаторы кричали из толпы, что это русский спецназ специально ставит мины, на которых гибнут чеченские дети. Едва не дошло до перестрелки. Тогда же агентура донесла, что в этом районе работает подрывник из отряда Гелаева, который месяц назад прорвался в этот район из Грузии. Отряд его две недели гоняли по горам. Больше половины боевиков было уничтожено и попало в плен. Саму банду ханкалинские начальники объявили по телевизору "полностью разгромленной", но это было далеко не так. Оставшиеся гелаевцы растворились в этих лесах, спрятались, затаились и теперь стали головной болью для местных гарнизонов. В поисках остатков банды и тралила горы группа "спецназа" Николая... Это был тот самый подрывник. Николай с каким-то мстительным интересом рассматривал, лежащего на мушке врага. Вот "чич" полуобернулся, разглядывая что-то в стороне. Крепкая шея, выразительный мужественный профиль - чечены красивые мужики. Подобраться к боевику не было никакой возможности. Между ним и Николаем лежала небольшая каменная осыпь, и любой шаг по ней сразу бы вызвал целый поток щебенки. Кроме того, подрывник мог быть не один, и где-то рядом могли быть другие боевики, прикрывавшие его или сидевшие в засаде. Доложить командиру, который двигался вместе с группой в густом кустарнике метрах в тридцати за спиной, он тоже не мог. За это время на дороге могла появиться наша колонна. И Николай просто держал боевика на прицеле, ожидая пока к нему подойдет основная группа. Так прошло несколько секунд. Неожиданно снизу, с дороги послышался шум моторов, и из-за поворота на дорогу стали один за другим выползать грузовики. Подрывник тот час схватил в руки подрывную машинку и замер. Надо было действовать. - Эй! - негромко окликнул чеченца Николай. Боевик обернулся как ужаленный. Все чувства сразу промелькнули в это мгновение на его лице. Удивление, злость, растерянность. Николай смотрел прямо в его глаза. Ладонь чечена растерянно шарила по блоку, выполняя еще ту, главную команду. И вдруг синюшная бледность проступила сквозь смуглость лица, а в глазах, растворив все чувства, появилось выражение какой-то собачей тоски и смертельного ужаса. Он понял, что сейчас произойдет... Тогда жалости не было. ...Это пришло и заставило скулы сжаться в камни, но уже через мгновение пропало. Осталась только обида. "Зачем она вернула его туда? Что ей там надо? Это не для нее!". Но слов выразить все полыхнувшее в душе не хватило, и он только спросил, растерянно улыбаясь. - А что бы вы хотели услышать? Она опять долго смотрела не него. "Зачем она на меня так смотрит?" - мучительно подумал он. - Понимаешь... - Алла капризно, сжала губы и в углах вычертились морщинки - Я просто пытаюсь понять. Вот мне - двадцать пять. Ты, наверное, моложе меня года на четыре. Моложе, а уже знаешь такое, чего на всю жизнь хватит. Ты стрелял по людям, наверное, убивал. После всего этого просто невозможно оставаться нормальным человеком. Ну, в смысле, обычным. Тем, кем был раньше. Я пытаюсь понять, чем ты отличаешься от нас, от меня... - Брось, Алка, что вцепилась в парня? - Борис легко сорвал кольцо "открывашки" с банки пива, и, отхлебнув, закончил: - ...Очень ему надо в воспоминаниях копаться! Ну, прямо как тебе о твоем любимом муже говорить... "Так значит она замужем..." - Подумал Николай. Это "замужем" почему-то тоской отозвалось под сердцем. Ему стало грустно от того, что эта женщина чужая. Чья-то жена. И глаза эти принадлежат другому. - А кем вы работаете? - Задал первый пришедший в голову вопрос Николай. - Я?.. - Алла на секунду замялась. - Бухгалтер - экономист в фирме. И учусь на вечернем, в финансовой академии. - ...Где мы ее и отловили. - Ухмыльнулся, молчавший все это время Михаил. - Прибыль считает она как компьютер. Экономит - в основном собственные нервы. А финансы любит всем сердцем! - Ладно, пора перекурить! - предложил Борис. ...В тамбуре было морозно, и горько пахло угольной гарью. Внизу размеренно и колокольно выстукивали стыки колеса. . - Я в армию в девяносто первом ушел. Попал в Ростов в штаб округа. Служил поваром. - Выдохнув дым, сказал Михаил. - Скажу вам, не служба, а курорт был! Пять раз в отпуске был. Домой, помнишь, Боря! - на новеньких "жигулях" вернулся. Мы с нашим полковником за неделю столько зарабатывали, сколько генерал за год не получит. Помню мой ротный, у которого я числился, штуку "баксов" у меня одолжил... - Это по контракту что ли тогда так платили? - Удивился Николай. - По какому контракту? - Михаил снисходительно глянул на Николая. - Тогда и слова такого не было. Я обычным "срочником" был. Забирали в армию еще при комуняках, а дембельнулся уже при демократии. Просто время тогда такое было - время непуганых идиотов. Эх, вернуться бы туда хотя бы на пару месяцев, так сейчас бы богаче Березовского был бы... - Или в могиле давно лежал бы. - Хмыкнул Борис. - Да ладно тебе, Боря! Завидуешь просто. - От выпитого полное лицо Михаила побагровело и стало похоже на недоспелый помидор. - Ты тогда в своей институтской общаге за четвертак "курсовики" богатым чуркам делал. А я помню, осенью девяносто второго за один день штуку "баксов" срубил. На округ два вагона тушенки привезли. Мой начпрод с полковником из штаба тыла быстро ей покупателей нашли. А вместо тушенки из "гэдээр" пригнали две фуры собачьих консервов. Вот они мне и поставили задачу на собачьи консервы клеить бумажки от тушенки. Мне этих бумажек целую коробку от телевизора притащили. Продали они тушенку по доллару за банку. А меня наняли по пять центов за банку менять наклейки. Ну, я, не будя дураком, пригнал на склад взвод "чурок" молодых из "карантина" и они мне всю ночь за дополнительную пайку масла эти банки хреначили. Двадцать тысяч банок накатали. Ровно на "штуку". Мой прапор сначала - было уперся, мол, тебе и сотки "баксов" за глаза хватит. Ну, тут я ему и выдал, мол, сотку свою себе в жопу засунь. А если мне мои кровные до цента не отдашь, то завтра пойду в обэхээсэс. Тогда и на нарах и без бабок окажешься. Прапор ах позеленел. К полковнику побежал. Тот меня вызвал. Говорит, не боишься, что по Дону с дырой в башке поплывешь. Я говорю - не боюсь. Я честно деньги заработал. Вам помог. А ваш прапор их зажать хочет. Так бизнес не делается. Полковник подумал, потом говорит, ты, мол, молодец! Так и надо за свои деньги драться. Стушуешься - сожрут и выплюнут. Иди, деньги все получишь. Мы потом с полковником с этим еще много чего делали. Гениальный мужик был. Жаль убили его... - Во-во! - Сказал Борис. - Таких умных пуля быстро находит. - Да случайно все вышло. По-дурости. - Огрызнулся Мишка - Уже перед самым дембелем весной девяносто третьего он в Чечню толкнул вагон мороженного мяса. Он там корешился с какой-то ихней шишкой. Типа, служил раньше. А этот козел с ним рассчитался, и сам же своих черножопых бандюков на него навел. Домой к нему завалились всей кодлой. Вместе с женой и сыном и убили. Похороны были громкие. Командующий округом выступал... - Нехера было с чеченами связываться! - Подытожил Борис. - Да кто же знал. Друг вроде, в десны целовались... - Вздохнул Михаил. - А собачью тушенку кому толкнули? - Задал мучавший его вопрос Николай. - Да никому ее не толкали. Войска все сожрали. Тогда из Европы в наш округ столько дивизий понагнали, что только успевали эшелоны разгружать. Их в голое поле выбрасывали. Ни домов, ни казарм, ни боксов, ни столовых - одни палатки, да полевые кухни. А в этих котлах - один хрен, что собачьи консервы, что тушенка, что вырезка - все в вату разваривается... ...На душе вдруг стало гадливо, словно он со всего размаха вляпался во что-то осклизлое и вонючее. Николай молча смотрел на толстяка: "Вот же шкура! Ворюга..." Но тот, видимо, каким-то шестым чутьем уловил настроение Николая. Осекся. Затянулся сигаретой. И, уже почти оправдываясь, закончил: - ...Я-то что? Я просто солдат был. Мне приказали, я сделал. Воровал-то не я. - Но бабки-то ты получил. - Не сдержался Николай. - И что с того? А ты, можно подумать, отказался бы? - Неожиданно вскинулся Михаил. - Вот, мы какие честные! Да я до армии два года в одних штанах ходил и в деревенской телогрейке. У меня батя алкаш запойный был. А нас у матери трое. Она воспиталкой в детсаду работала. Я старший. Я потому с четырнадцати лет в кулинарное ПТУ ушел, что бы младших хоть как-нибудь прокормить. Я что ли воровал? Офицерье воровало. Миллионами хапали. У нас в штабе один генерал сто "нулевых" КамАЗов с базы хранения армянам загнал. И ничего. Из армии только выперли. Я, если хочешь знать, пайки масла у своих пацанов за службу не утянул и другим не давал. А на дембель такой банкет своей роте устроил, какой в Кремле не бывает. Да, я заработал бабки! Так время такое было. Эпоха первоначального накопления капитала, как в учебниках пишут. Каждый крутился, как мог. Мне о своей семье надо было думать. Я вернулся, а батя мой с циррозом печени в Воскресенской больничке доходил. Мать в