Глава 3. Наука думать. Дядька
Следующий дед по прозвищу Дядька, к которому я попал после ухода Степаныча, то есть в 1986 году, в первый же день сказал мне:
— Знаешь, у Суворова была наука побеждать?
Конечно, я знал. Хотя, честно признаюсь, до сих пор не нашел, что говорил сам Суворов, все только чьи-то пересказы.
— Ас чего она начинается? С Науки думать! Победу надо готовить,
а чтобы ее подготовить, надо подумать, — важно завершил он. — Будем изу¬
чать Науку думать.
Я внутренне засмеялся, такой напыщенной показалась мне эта тирада, да еще в устах толстого деревенского старика. К тому же я тут же вспомнил доставшиеся мне от собственного деда — бывшего уездного писаря — запис¬ки. Две амбарные книги фантазий об истории Руси, которые я, как историк по образованию, без смеха не мог читать. И даже стыдился. Наверное, будет что-то подобное и с деревенской наукой думать, — решил я, — и пригото¬вился терпеть скучную и пошлую болтовню.
Терпеть мне пришлось целых два года. Причем, в отличие от Степаныча и даже Похани, Дядька любил объяснять и был разговорчив, как деревен¬ский Сократ. И говорил он так, что у меня дух захватывало.
Я, было, попытался тайком его записывать на диктофон, чтобы ничего не упустить, поскольку в открытую никто из них не разрешал ни записы¬вать, ни снимать. Но пока у меня работал во внутреннем кармане диктофон, Дядька поил меня чаем и болтал о разной чепухе, а как только пленка заканчивалась, вскоре снова приступал к учебе.
Я долго не мог понять, как это он чует, и даже сдался и перестал брать диктофон с собой раньше, чем понял. Надоело тратить часы на то, чтобы пережидать, пока он не начнет работать. И лишь через несколько месяцев, глубже поняв Науку думать, я вдруг прозрением сообразил, что ему тоже не нравилось пережидать, пока не начну работать я!
Ведь мое сознание откровенно было занято не тем, что я впитывал учебу, а тем, что я следил за диктофоном и еще делал все, чтобы Дядька не заметил, что я его записываю, нарушая договор. Иначе говоря, пока я тай¬ком писал, я не учился. И он, видя это, не учил, поскольку ни он и никто из этих старых мазыков вообще не тратили ни мгновения на пустые разговоры. Они либо передавали какой-то дар из сознания в сознание, либо наслажда¬лись жизнью.
798

Глава 3. Наука думать. Дядька
Кстати, именно тогда Дядька показывал мне, что такое открытость и закрытость сознания, что я не связал сразу с собственным состоянием. Хотя при этом был очень уверен, что уж думать меня в деревне не научат. Все-таки я человек образованный, да и поумнее других буду!..
Очень немногие из современных умных и образованных людей знают, что такое думать, даже в самом общем виде, на уровне ответа: думать — это решать задачи выживания. Еще меньше людей могут рассмотреть, что любые задачи, которые мы решаем в жизни — это задачи выживания. А дети в школе, решая математические задачи, не решают математические задачи, а делают все, чтобы выжить. Ну, а когда они «увлекаются» математикой, ре¬шив стать математиками, это означает, что они избрали решить всю свою жизнь с помощью орудия выживания, называемого математическое сооб¬щество.
Но это психологический уровень понимания того, что мы называем думать. А Дядька рассказывал об этом глубже. Он просто видел сознание целиком и все его содержания в отдельности. Он видел отдельные образы и мог на них воздействовать, прямо прикасаясь к ним руками. Хотя, руками он, конечно, прикасался лишь для наглядности.
Сразу хочу снять излишнее недоверие, сказав, что многие из его работ я повторял на семинарах по русской этнопсихологии и они доступны в ви¬деоматериалах и в Училище русской народной культуры, и в Академии Са¬мопознания, где Наука думать сейчас преподается.
Но чтобы не поверить, а понять, как это делается и что это такое, нужен рассказ поподробнее. В предыдущих главах я записал свои воспомина¬ния о том, как мне дали почувствовать, что сознание — это, условно говоря, тонкоматериальная среда, поле, как говорят современные физики. А также то, что на сознание можно воздействовать, будто на некую разлитую в про¬странстве жидкость. Думаю, что изрядная часть народного колдовства, а именно, всякие виды чародейства и морока, то есть очаровывание и обмора-чивание, использовали именно это качество сознания. Во всяком случае, я собрал немало материалов, подтверждающих это. Но это использование. А у мазыков была, можно сказать, собственная наука или теория сознания. Имен¬но ее-то и раскрывал Дядька в своей Науке думать.
Как я уже сказал, мазыки не только видели и ощущали сознание, но также видели они и его содержания. Считалось, что человек не только имеет различные содержания — образа, — но и орудия управления ими. Эти ору¬дия назывались составом или устройством сознания. Хотя словом «состав» чаще обозначали устройство, имеющее наполнение, то есть вместе с содер¬жанием. А когда речь шла только об устройстве, то содержание как бы не учитывалось. Все устройство делилось на то, что создает образы из впечатле¬ний, на то, что их хранит, то есть память, и на то, что обеспечивает работу Разума. Не буду рассказывать всего, этому придет время, когда я буду писать о Науке думать. Расскажу только о том орудии, которое обеспечивает думание.
Оно называется Мережкой и находится в точности там, где на христи¬анских иконах рисуют нимб у святых. Более того, Дядька, объясняя устрой-
799

Основное— Море сознания— На берегу этнографии
ство Мережки, брал икону с изображением Николая Угодника по грудь. Нимб у него был большим, и было очень хорошо видно, что в него крестом вписаны две параллельные линии, делящие весь круг на 9 клеток.
Срединная приходилась на лицо и была не прорисована как квадрат. И Дядька сказал, что она круглая, как глаз, и называется Око или Оконце. Через него мы и смотрим в мир. Верхняя клетка, надо лбом, называлась Чело. Две боковые рядом с ней — Виски. Две средние — Щеки. Про две под ними Дядька, прикасаясь к моему лицу, сказал так:
— Вот здесь у тебя бачки. Вот эти бачки вместе с горлом называются
Подпол. Но Пол ниже— вот эта нижняя ячейка. А боковые— это Под.
Под — это кирпичное дно русской печи, на котором лежат дрова и горит огонь. А пол — это половые части.
— Поэтому, — добавил он, — на иконах этой части нимба и нет. Свя¬
тым о поле думать не полагалось. А ты, если только задумаешься о том, что
в этой ячейке, то сразу и провалишься к своим половым делам. В ней все, что
у тебя связано с полом.
Устройство Мережки таково, что все мысли о мире, а они — образы, поступают из памяти в одну из ее ячей, затем передаются в Чело, а оттуда спускаются в Око, как на рабочий стол. Тогда мы с их помощью «думаем», то есть глядим на мир определенным образом: либо узнавая нечто, либо зная, как надо действовать. Все мысли распределяются по ячеям Мережки относительно равномерно, хотя у ячей и есть некоторая приспособленность к обработке определенных видов мыслей — как у нижней, например. Но когда недодуманных мыслей становится много, они собираются в ячеях в очереди и оттуда пропихиваются в чело, чтобы поступить на обдумывание, и быстро уходят. Но если человек пытается удержать какую-то мысль усили¬ем, то лоб у него непроизвольно морщится. Именно про этот случай и гово¬рится, что у него на челе отражается мысль.
Когда я впервые увидел эту картину, то непроизвольно рассмеялся, потому что уж больно эта работа Чела напоминала слайд проектор, опуска¬ющий слайды в окошечко, через которое на них льется свет.
— О чем это ты? — Спросил меня Дядька вполне доброжелательно.
Я какое-то мгновение колебался, а потом махнул рукой на то, что могу его обидеть, и принялся рассказывать о слайдпроекторе.
Между тем Дядька поднял руку и приставил ее ладонью вверх мне ко лбу. Тут надо объяснить, что нимб Мережки проходит не посередине голо¬вы, где уши, а вынесен вперед, точно по той линии, по которой идет боко¬вое зрение от глаз.
Это значит, что Чело находится прямо передо лбом. И вот он ставит свою ладонь мне ко лбу, и я забываю, что еще хотел сказать...
Дядька ждет какое-то время, а потом спрашивает так же ласково:
— Как, как называется эта штука?
Я ощущаю, что вот сейчас вспомню слово «слайдпроектор», что-то даже шевелится уже как смутный образ в моем сознании, но Дядькина рука слег-
800

Глава 4. Кресение и Космы. Степаныч
ка вздрагивает у моего лба, и пусто... Ни одного образа, нет даже слов, одно неопределенное мычание... Правда, пальцы еще шевелятся...
Я не буду рассказывать подробнее. Я повторял такие работы, и они за¬сняты. А вскоре после Очищения мы по нашей учебной программе подойдем к Науке думать, и там я распишу все это подробнейше. Сейчас же я записал первое, что принесла моя память о том, как складывалось мое понятие со¬знания. Я был, что называется, и скептичен, и критичен. Но все мои интел¬лигентно-научные защиты обвалились. Не скажу, что сразу и начисто.
Я вспоминаю, что когда я впервые давал эти работы с мережкой на своих семинарах по прикладной психологии, я заново переживал весь ужас того, что я должен сделать. И я волновался. С одной стороны, мой вполне научный образ мира возрождался и кричал мне: все не так, мир устроен иначе, и сознание это то, что пишут в книгах! У тебя ничего не получится. Потому что нечему и получаться. Этого просто нет! С другой стороны, я почему-то, несмотря на годы учебы, постоянно нуждался в новых подтвер¬ждениях, что старики не обманули меня, к примеру, не внушили чего-то, чего нет.
Я помню, сколько времени я сам был под впечатлением собственной работы, когда показал бойкому московскому парню лет двадцати пяти ка¬рандаш и перекрыл ладонью чело. И он забыл, что это... И забыл крепко, но настолько не хотел сдаваться, что, очевидно, продолжал и продолжал де¬лать усилия, чтобы пробить помеху. И потом, когда я спрашиваю его уже про что-то другое, из него вдруг выпрыгивает: — Карандаш!
Нет, не думайте, что я сам не осознаю, как неожиданно звучит то, что я рассказываю о сознании. Но это не важно. Важно другое: что будет, если от этого отмахнуться, а оно в действительности так?
Я скажу, что. Вы спокойно проживете свою жизнь, и уже ничто не собьет вас с избранного пути. Потому что по сравнению с тропой, которая начинается с этой развилки, все остальные дороги, трассы, пути и коридо¬ры — это все тот же привычный проход из юности в старость.

 

Я время от времени бываю в ваших краях. Путешествия эти непростые, и меня даже несколько раз убивали. Но смерть не так страшна скоморохам, как обычным людям. Нам, конечно, тоже ужасно неприятно ощущать себя убитыми, но со временем мы возрождаемся и становимся мудрей. Люди, как рассказывают в сказках, тоже со временем становятся мудрей, но я все еще не нашел этому подтверждений…

Честно говоря, каждый раз, когда меня убивали у вас, я принимал наитвердейшие решения никогда больше не соваться в эту проклятую местность. Но время шло, боль моя уходила, и я тянулся душой к моим старым друзьям, которые меня забыли. Ваш край имеет свойство отымать память — это так странно: встретить старого друга, который глядит на тебя пустыми глазами и не узнает… Мне доставляет радость будить в этих глазах искорки воспоминаний.

В этот мой приход меня тоже попытались убить, но я действительно стал умнее и не поддался. Там дальше, в сказках, об этом немного рассказано. Кстати, как можно убить скомороха, вы знаете? Самый первый способ — это со всей определенностью заявить ему, что он не нужен в этом мире. Смерть — это и есть изгнание из мира живых или живущих определенным образом. Каждый раз, когда меня изгоняют из какого-то из миров, я умираю…

Но, умерев, я думаю и ищу решения. После того, как меня изгнали из вашего мира в последний раз, я все думал о том, как же сохранить искорки памяти, которые у вас временами просыпаются. И я придумал научить вас делать Обереги.

Обережье было древнейшим искусством, которым вы все когда-то владели. Когда вы будете читать сказки о том, как делать обереги, вы удивитесь, как много вы помните. Признаюсь по секрету, на самом деле я даже не учу обережью, я всего лишь напоминаю о том, что вы прекрасно знаете, но забыли. А когда вы сделаете свои обереги, вы удивитесь тому, насколько дольше будет жить ваша память…

Оберега

Жизнь такая беспокойная вещь! Все время обнаружится что-нибудь такое, чего ты не знаешь. Вот я, чаще всего, обнаруживаю, что не знаю, чего не знаете вы. Скажешь что-нибудь, а потом страдаешь от последствий, поскольку вы не знали, как с этим быть и жить. Еще хуже, если что-нибудь сделаешь, а вы не знаете, как этим пользоваться…

Недавно в одном каменном лесу я встретил птичку… грустную птичку… Страсть не люблю, когда птички грустные, птички должны петь и смеяться. Если птички начинают грустить, всегда стоит насторожиться: не пришла ли на этот лес осень.

Но прежде чем насторожиться осенью и концом мира, я проверяю, нельзя ли вернуть птичке веселье. Это проще проверить, чем конец мира. Конец мира — все-таки слишком большая вещь, да и проверка всегда оказывалась такой хлопотной! Вы же, наверное, знаете, что мир проверяли на близость кончины уже не раз, и тогда признаков его упадка было больше, чем одна-две грустные птички. Но и тогда он умудрялся выкарабкаться и продолжить жизнь. Правда, иногда без какой-нибудь из великих мировых держав…

В общем-то, для скомороха почти безразлично, кого спасать, птичку или мировую державу. Сложность задачи примерно одинаковая, а вот благодарность… Впрочем, если ты умеешь оставлять деньги в придорожных кабачках, то и благодарность оказывается дымом. И остается только одно: ты помнишь, что сумел кому-то помочь, и это приятно! Кому? Как? Какая разница… все прошло.

Я проверил грусть моей птички, я сделал ей крошечный оберег, и она засмеялась. Значит, мир еще можно оставить пока в покое и не спасать. Честное слово, это такое облегчение! Но потом я сообразил, что не сказал птичке кое-какие правила по обращению с оберегами. И когда я спросил ее, не наделала ли она ошибок, оказалось, что она, конечно же, их уже наделала.

Например, она показала оберег подружкам! О, это ужасная, ужасная ошибка при использовании оберегов!.. Впрочем, ничего страшного, если вы умеете с ними обращаться. Но откуда мне знать, что вы умеете?

И я решил поступить просто: я напишу о том, как делать обереги и как с ними потом обращаться, и тогда я буду знать, что вы знаете. Я надеюсь, что буду и что вы знаете… С вами всегда так любопытно, вы же умудряетесь не прочитать то, что написано, но при этом помните что-то такое, чего даже я не знаю. Наши с вами знания совпадают лишь малыми частями.

К тому же я все время забываю то, что сказал. Оно уходит из меня, и я просто не помню то, что выпустил из себя. Это важно для понимания оберегов. Знания не есть нечто, что ты всегда имеешь в себе. Вот тебя обучили в школе какому-нибудь закону Ома или правилам правописания. И теперь ты всегда знаешь их и можешь рассказать другому. Это не знания, это память. И это память об искусственном, придуманном мире. В придуманном мире память заменяет знания. Когда мы говорим об оберегах, мы говорим о настоящем мире, о том, который откроется тебе однажды и неизбежно. В нем не действуют законы физики или государств, в нем надо будет жить душой. А для души наши законы — не законы, зато на нее действуют гораздо более тонкие силы, чем дано чувствовать нашим телам. Например, знания. И те знания расходуются и пополняются…

Вот я беру кусочек своего знания и вкладываю его в этот рассказ. И у меня уже не будет его, я никогда больше не смогу повторить то, что говорю. Я смогу лишь вспомнить, что говорил, и пересказать воспоминания об этом рассказе. Но воспоминания — это лишь тень, они никогда не будут обладать той силой, что я сейчас чувствую в своих словах. Вот так же и законы, о которых вам говорили в школе — это лишь тень настоящих законов и лишь воспоминание учителей о том, что вспоминали их собственные учители…

В обереге должно быть заложено настоящее знание, тогда и только тогда он работает и дает то, на что рассчитан. А на что может быть рассчитан оберег? Чаще всего, на две вещи: на защиту и на помощь. Защищает он, отводя глаза, особенно черный глаз. Для этого он должен висеть на видном месте и перехватывать этот взгляд, который может сглазить тебя. А вот про помощь однозначно не скажешь, потому что помощь может быть нужна очень разная, но ясно то, что такой оберег должен храниться в тайне и скрытно от чужих глаз.

Про обереги отводящие вы очень много знаете, потому что все украшения и вся наша одежда, машины и квартиры — всегда имеют в себе обережную способность. Они ведь все хранят нас либо от внешнего мира, либо от людей. Иногда, правда, и приманивая лихих, но это как раз от неумения и незнания. В общем, кто что хочет, тот то и имеет. Про обереги отводящие глаз скажу только одно: когда его делаешь, нужно вложить в него такой маленький крючочек, который умеет цеплять взгляды. Это просто, вы понимаете. Кроме того, нужно еще не забыть вложить в него крошечный глазок, который постоянно следит за взглядами окружающих. Ну, а это еще проще, этому даже учить нечего. Да, и последнее, чуть не забыл! Конечно же, вы должны одарить его чувством привязанности к своему хозяину или хозяйке. Преданность. Чаще хозяйке. Мужчины редко умеют пользоваться такими вещами.

Что ж, с отводящим глаза оберегом все понятно, правда? Тогда я перехожу к оберегу помогающему. Ну, а если у вас что-то не получится, задавайте вопросы, я же не знаю, чего вы не знаете.

 

 

Помогающий оберег сделать еще проще, потому что он хорошо описан в одной старинной инструкции. Помните сказку про девочку-сироту, которой мама, умирая, оставляет куколку. И вот девочка попадает на учебу к Бабе-яге, а куколка ей помогает и делает за нее множество важных дел. Вот это и есть оберег, только сделанный древними колдунами и потому очень сильный. Нам с вами такой не сделать, ну, разве что в ком-то воскреснет знание…

Но мы можем сделать в точности то же самое, только для задач поменьше. Вот, к примеру, случай с моей птичкой. Она грустила, и я делаю ей простенький маленький обережек, который всего лишь будет всегда следить за своей хозяйкой и молчать, но когда он заметит, что ей грустно, он скажет ей: возьми меня в руки. И как только она возьмет его, он добавит: не грусти. И ей станет легче. И это все, на что он способен. Пустячок.

Как вы уже понимаете, туда явно заложены: глаз, который постоянно следит за своей хозяйкой, проверяя, не загрустила ли она. Туда же заложена привязанность к своей хозяйке. Он будет служить только ей, а в чужих руках превратится в пустую вещицу. И в него заложено знание, как не грустить. Последнее, конечно, сложнее, потому что простого пожелания: не грусти, — будет маловато для того, чтобы человек и в самом деле перестал грустить. Даже наоборот, если вы будете приставать к своему другу с навязчивыми поучениями, это вызовет только раздражение. Когда вы говорите кому-то: не грусти, — вы должны очень хорошо знать этого человека. Иногда даже лучше, чем он сам себя. И вы должны знать про мир что-то очень большое.

Честно говоря, обереги «Не грусти» имеет право делать только человек, который принял смерть или хотя бы помнит о ней в те мгновения, когда его делает. Не грустить из-за этой жизни можно лишь оттуда…

Но в сторону, не грустите, нам еще слишком много надо сделать и даже кое-чему научиться, хотя вы и так всезнайки и савасамы! Что такое савасам? Ну, вы даете! Все знаете сами и не знаете, как великий дедушка Ду-Ду отвечал в детстве всем этим противным взрослым, которые пытались учить его уму-разуму?! Дедушка отвечал им всем: Слава сам! А у него получалось: Савасам! Он и до сих пор так всем отвечает, только еще мудренее, почему его уже совсем никто не понимает. Но о дедушке Ду-Ду — в других сказках, сейчас я рассказываю вам об оберегах.

Так вот, возвращаясь к «Инструкции по использованию оберегов», скажите, что нарушила моя птичка? Помните, как в сказке девочка обращается с куколкой-оберегом? Она ее прячет. Оберег помощи должен быть закрыт от чужих глаз. И когда его случайно находит кто-то чужой, оберег прикидывается безделушкой, да-да, конечно, мои умники, вы верно поняли, что эту способность в оберег тоже надо заложить, иначе он превратится в механическую игрушку без мозгов! Но об этом потом. Сейчас важно понять одно: ты не должен показывать оберег другим, потому что когда это делаешь ты, он не совсем волен скрыть свою суть и вынужден выдержать внутреннюю борьбу, чтобы сохранить свою силу и не раздать ее чужим людям.

Если оберег сделан верно, то он как бы уходит внутрь себя, прячется, закрываясь дополнительным слоем защиты. И вот моя птичка показала оберег подружкам. Подружки, конечно, были рады, потому что обереги кажутся гораздо симпатичнее, чем в точности такие же игрушки. Ведь в них есть искорка духа, и это манит. Но оберег делал я, старый скоморох, а я делаю только верные обереги с большим сроком годности и искоркой ума. Фирма веников не вяжет, простите… но должны же вы ценить то, что я могу, а без легких намеков… ну, в общем, кусочек саморекламы не мешал еще ни одному колдуну или чародею.

Итак, птичка нарушила первое правило дружбы с оберегом, и оберег ушел в глубину. Что теперь делать? Придется поработать над собой. Придется кое-чему поучиться. Вот такая хитрость, чтобы заманить вас всех в самопознание. Вы все имеете способность проникать в иные пространства сознания, но, поскольку она вам не нужна в обыденной жизни, вы о ней часто даже не подозреваете. Хотя еще чаще используете ее, чтобы портить жизнь своим близким. Вот вам случай, когда надо использовать ее так, как это вам пригодится однажды на Том пути…

Что же сделать, чтобы оберег снова заработал? Честно признаюсь, по-прежнему он уже никогда не заработает. Некоторые наши поступки безвозвратны. Это как сорвать розу, а потом пытаться ее приживить. Тут уж никакая жалость или чувство раскаяния и бессмысленности содеянного не помогут. Но зато можно научиться получать свою помощь. Вспоминайте, что делает девочка, когда ей нужна помощь куколки. Кстати, то же самое делает и злая царица, когда хочет, чтобы зеркальце рассказало ей о том, кто на свете всех милее, всех румяней и, кажется, белее. С оберегом надо поговорить.

Надо остаться с ним наедине, прижать его к сердцу и попросить поговорить с тобой. И если ты правильно прижал его к сердцу, и если ты прижал его к правильному сердцу, и если ты правильно попросил его правильным сердцем, обережек вдруг проснется и скажет тебе:

— Не грусти!

Мир меняется. Мне печально

 

 

Миры такие разные, они меняются от мира к миру. И в некоторых из них жить очень, очень трудно. Для этого приходится трудиться. О, вы можете спросить, а как же еще? Это значит, вы уже очень много забыли.

В некоторых мирах можно жить, как птички. И я очень люблю встречать птах в ваших мирах, мне все время кажется, что они еще помнят что-то об ином…

К сожалению состояние это непрочно и с годами проходит. Поэтому я всегда стараюсь сделать что-нибудь такое, чтобы продлить его.

Например, дарю птичкам обереги или рассказываю сказки, которые останутся с ними на всю жизнь. Ведь птичкам нужно будет что-то рассказывать своим детям, пока те еще будут помнить, и для этого не придумаешь ничего лучше сказки.

Но я постоянно пропускаю тот миг, когда птички еще порхают, но уже избрали стать чем-то иным. А это опасно—напоминать бывшей птичке о том, что она предала что-то святое в себе, например, способность летать. За одно это скомороха можно убить!

Как убивают скоморохов? Я всего лишь написал всем моим знакомым птичкам про обереги… Нет, это, конечно, не совсем так. Я хотел написать учебник чародейства для самых маленьких. Наверное, это очень большое преступление в этом вашем современном мире. Меня тут же наказали. Мир изменился, в нем не должно быть чародейства, не должно быть волшебства. Наказывают сами люди, они не хотят этого… Они отказываются слушать сказки и делают вид, что обереги — это не просто глупость, а даже помеха в их битве за настоящую жизнь.

Как убивают скоморохов? Я всего лишь написал всем моим знакомым птичкам про обереги… Нет, это, конечно, не совсем так. Я хотел написать учебник чародейства для самых маленьких. Наверное, это очень большое преступление в этом вашем современном мире. Меня тут же наказали. Мир изменился, в нем не должно быть чародейства, не должно быть волшебства. Наказывают сами люди, они не хотят этого… Они отказываются слушать сказки и делают вид, что обереги — это не просто глупость, а даже помеха в их битве за настоящую жизнь.

Вот так их и убивают. Почти все мои знакомые птахи, как только почувствовали, что это сказка про то, как они обещали летать, дружно отвернулись от меня и перестали замечать, что в их мире есть этот неприличный чудак…

К счастью, миры меняются не только в эту сторону. Помните, в старину в сказках все было просто: старшие сестры или дочери были глупы и злы, а младшая — умницей и любимой. А сейчас все наоборот. Я писал эту сказку про обереги для своих птах, но младшие оказались злыми и неумными. Они не заметили ее, как когда-то не замечали аленький цветок. И даже хуже, за то, что я ее написал, они начали крушить все вокруг, стали изводить саму сказку, которую я для них и вас создавал… И я понял, что делаю что-то очень неверное, что-то такое, что очень помешает им жить в этом изменившемся мире.

Но потом старшая из птичек прислала мне весточку издалека, и я понял, что мир всего лишь обратился наничь и течет в обратную сторону. Теперь младшие являются старшими, а я не там искал и не туда смотрел…

«Я перечитываю и плачу. Я почему-то чувствую эту сказку очень хрупкой вещью. И мне хорошо, когда я ее читаю. Я ее перечитываю уже третий раз, и она не становится от этого скучнее. Она все больше захватывает.

Когдая читала ее в первый раз, мне было просто интересно, и я слушала ее как сказку. Второй — я удивлялась, что это все есть и живет. А сейчас перечитываю, и мне кажется, что это учебник чародея— ты рассказываешь, как сделать колдовскую вещь. И я хочу этому научиться: взять крючок, который цепляет чужие взгляды, взять глаз, которые наблюдает за хозяйкой, положить туда привязанность к своей хозяйке и способность превращаться в пустую безделушку в руках чужака… Как? Как все это сделать? Я даже не спрашиваю, как это возможно. Я знаю, что это возможно, я вижу, что это работает. Но как это сделать?»

После того, как все птички сказали мне свое: Фи! — вспорхнули и улетели на другое дерево, я понял, что не нужен, и не хотел продолжать свой рассказ. Я даже немного болел. Но эта весточка спасла меня.

Все-таки кому-то еще нужно знать, как делать обереги. Может быть, мир не погиб окончательно и его еще можно сберечь!

Я напишу, как делать крючок, как создавать глазки, как вкладывать привязанность. Все этот очень-очень просто, да вы и умеете… Вот только у вас не получается. Почему? Потому же, почему у меня сейчас не получается писать об этом. Я еще не выздоровел и мне печально, а душа моя опустошена…

Поймите это как первый урок: нельзя браться за создание оберега в таком состоянии, когда ты не чувствуешь, что душа твоя поет. А поет она тогда, когда твое чародейство нужно другому человеку или другим людям, если ты пишешь книгу.

Я мог бы сейчас сделать оберег, это не сложно. Но я не могу научить этому, потому что такой учебник—это тоже оберег, но гораздо, гораздо более мощный. Почти как куколка у той девочки. А в чем-то даже мощнее. Его нельзя отдавать людям, которые не впустят в душу заботу о других душах. Его нельзя писать, если душа опустошена…

Я должен подождать с продолжением, пока моя душа наполнится любовью. И вы возьмите этот урок: нельзя делать оберег, если ты не любишь того, кому его делаешь. Или кому его пишешь…

Крючочки…

 

 

Чародейство—такая простая и сложная вещь. Чародейство проще всего сломать, когда оно еще не завершено. И люди современности знают, как это делать. Наверное, они всегда это знали, во все времена, но я это забыл. Я помню, как делать обереги, но я забыл, какими были люди раньше… Я постоянно это забываю, любопытно, почему? Наверное, потому, что это бесполезно помнить, как ссадины, которые неизбежно остаются, когда собираешь терновый цвет, или как укусы комаров, когда хочешь не пропустить первую утреннюю поклевку…

Да, наверное, люди всегда были такими, и поэтому я не помню о них ничего плохого. Впрочем, я помню, я все помню о тех, кто еще не безнадежен. Вот им я могу припомнить все, лишь бы пошло впрок. Но это совсем другое дело, ведь им моя память может быть подсказкой, а все их радости и даже подлости — всего лишь линия, точки на карте жизни, складывающиеся в путь… Кто-то должен помнить за них эти точки-шажки, ведь сами они ничего не помнят. В точности как я!

Я всего лишь хотел вернуть им знание об оберегах. А они начали биться против него и против меня, и против всего, что я делаю. Я мог бы сделать вывод, что им не нужно это знание, и уйти… Но они бьются, а сами кричат, что им нужно, очень нужно это знание! Я ничего не понимаю в людях! Я совсем ничего не понимаю в людях! Я их не знаю!

Я знаю, как делать обереги…

Я хотел сделать большой и сильный оберег из той сказки, что начал рассказывать, но битва ослабила меня и опустошила. Я не смогу его сделать. Нет, дело не в силе. Силы у меня хватило бы, дело в любви. Ее стало меньше на тех птичек, что не приняли от меня этот подарок. И я вынужден завершать то, что обещал, исключая их из числа моих любимых. Я пишу, и знаю, что в моей душе вырезан кусок, который я усилием закрываю от любви. Это значит, что я еще надеюсь… Но этот оберег не может быть полным, раз кусочек моей души закрыт. Он теперь будет маленьким, и только для тех, кто откликнулся душой на мою обережную сказку. Для остальных она больше не будет оберегом, она будет лишь светлячком, светящимся перышком, которое показывает, в какую сторону улетают Финис-ты…

Итак, для тех, кого я люблю сейчас: как сделать обережек, который будет отводить от вас злой глаз. От вас или от ваших любимых. Я же знаю вас, вы постараетесь сначала сделать все для них, а про себя забудете. Как всегда… Кажется, в этом отношении люди не меняются со временем. По крайней мере, русские люди с русским временем…

Ну, что ж. Все очень и очень просто. Да вы знаете! Я просто напомню.

Прежде всего, нужна какая-то маленькая вещица. Раз это для отвода глаз, она должна быть такой, чтобы ее можно было повесить на шею или прицепить к одежде. Но можно взять просто шариковую ручку обычного вида или даже туфлю или пояс. Правда, с большими вещами вам пока не справиться, лучше не берите туфлю или пояс. Ну их. Только обидно будет, если ничего не выйдет.

Вот, возьмите авторучку. Авторучка — это вещь бытовая, никто никогда не заподозрит, что это оберег. Где же это видано, чтобы авторучки были волшебными! Вот брошь или ожерелье, это каждому понятно, вещи не случайные. Веками люди учились за них прятаться и их защиты обходить. Поэтому они могут и не сработать. А ручка сработает наверняка.

Правда, ею пользоваться не всегда удобно. Поэтому можете взять любую брошку или какой-нибудь сувенирчик, который можно прикрепить на грудь. Но ведь ручку можно сунуть в нагрудный карман или повесить на веревочке на шею. Тогда она будет идеальным предметом для обереживания. Вот какое особенное слово я вам подарил. Ну, это исключительно от наукообразности предмета. Все-таки начальный курс чародейства, пусть и для самых маленьких.

Так вот, вы берете, к примеру, ручку. По вашим силам ручка слишком велика для начала. Поэтому, снимите с нее колпачок, будем работать только с ним. Будем ставить в него крючочек, который будет цеплять взгляды, могущие быть опасными. А что такое опасные взгляды?

В старину это был «черный глаз», который мог сглазить. Что это значит, я пока объяснять не буду, просто запомним, что крючочек должен цеплять «черный глаз», глаз сглазливый. Кроме того, опасным бывает взгляд оценивающий. И когда оценивают тебя на деньги, и когда на тело, особенно если ты женщина, и когда оценивают на соперничество. И взгляд завистливый. Вот эти взгляды крючочек и должен перехватывать.

Когда вы будете опытным чародеем, вам ничего особенного с вашей ручкой делать не придется, вы просто вложите в нее крючок, и она будет привлекать к себе все взгляды. И ее даже будут выбирать из ряда точно таких же ручек, будто она притягивает к себе руки. Впрочем, это если захочет, все-таки оберег раскрывается на хозяине. Но сейчас мы чародеи начинающие, нам придется сделать знак крючочка. Как это?

А так. Возьмите свой колпачок и сделайте с ним что-нибудь, например, обмотайте тонкой красной полоской или наклейте крошечный кусочек блестящей фольги, но лучше привяжите на него цветную ниточку, лучше красную, хотя ваша память подскажет вам ваш рабочий цвет. Пусть у нее будут хвостики достаточной длины, которые будут свисать не слишком сильно, чтобы не мешать использовать ручку.

Это уже способ привлечь внимание, но это еще не крючочек. Крючочек еще надо сделать, и делается он в вашем сознании. Крючочек — это очень простой и очень маленький образ. Образ действия, если уж называть все своими именами.

Соберись, опустоши сознание и видь сейчас только то, что я буду говорить. Не пропусти ни слова. Потом ты будешь в точно таком состоянии вязать свой крючочек.

Итак. Когда ты будешь вязать свою ниточку на колпачок, не спеши, сначала увидь, как на тебя смотрит человек сглазливый, в этом состоянии ты знаешь, что это такое, увидь, как ты шевелишь незаметно ручкой, и его взгляд цепляется за ниточку и начинает ее рассматривать… — как только ты это увидел, затяни узелок, прихватывая этот взгляд навсегда к ниточке. И теперь она всегда будет притягивать к себе сглазливый взгляд и удерживать его. Это первый узел крючка.

Теперь увидь взгляд, оценивающий тебя на деньги или тело, взгляд опасный, сумеречный, воровской, насильнический; увидь, как он зацепляется за ниточку и задерживается вниманием на ней, и прихвати его вторым узлом.

А после этого увидь, как бросает на тебя взгляд завистливый соперница или соперник и как ниточка притягивает его и заставляет себя рассматривать, и завяжи третий узел,

А после этого скажи обережку: А вот это тебе на прочность и на собственную защиту, — и закрепи все три крючочных узелка четвертым, замыкающим, он называется замком, и скажи: Кладу узел на замок, мой узел крепче булата.

Вот и все хитрости с крючочками. Ну, почти все. То есть, с этим крючочком всё, хотя крючочки бывают разные и их вообще много, а к тому же их еще надо врастить в обережек. Но это уж совсем, совсем другой рассказ. К тому же, я еще ничего не сказал про глазок и про преданность. Но этого было бы уж слишком много для тебя за один раз, мой друг. Ты сумеешь немножко подождать?

Глазок…

 

 

Когда я начинал эту сказку, я даже не подозревал, что так много людей хочет учиться обережью. Правда, я знал, что все, кто захочет учиться, что-то помнят об этом древнем искусстве. Хотя бы то, что давно хотели ему научиться. А вот я не помню, я совсем ничего не помню о нем… Правда, я знаю.

Глазок. Как вложить в оберег Глазок, который будет наблюдать за всем окружающим и перехватывать все опасные взгляды? Перехватывать, конечно, будет сам оберег своими крючочками, но без Глазка он этого не сделает, или он будет хватать все взгляды, и ты пожалеешь, что отвел от себя глаза и тому, кого бы хотел привлечь. Не правда ли, с вами такое случалось, когда вы брали с собой слишком яркую вещь, и она цепляла все взгляды, а вы оказывались в тени и обиде?

Глазок очень нужен, если, конечно, вы не хотите сделать не оберег, а шапку-невидимку. Но это уж очень другой разговор, даже не просите! Да я и не расскажу никому, кто не научится делать простые обереги.

Так вот, Глазок сделать проще простого. Его даже делать не надо. У вас всегда в запасе есть несколько уже готовых. Просто вы к ним так привыкли, что даже не предполагаете, что это что-то отдельное от вас и ему можно придумать какое-то полезное применение.

Помните, как мать во сне слышит, не заплакал ли ее ребенок? Это Глаз матери. И вы понимаете, что он вовсе не связан с глазами. А работу втемную вы видели, когда два бойца сражаются с завязанными глазами? Они ведь видят, но тоже каким-то иным зрением. Но самый понятный и знакомый пример: это как женщина заходит в большое помещение, где ее знают, но еще не приняли. Скажем, на новую работу или на бал. Замечали, что происходит с ее платьем в это время? Нет? Ну, вы меня обманываете! Конечно же вы замечали. Я сейчас скажу, а вы проверите.

Ее платье вдруг раскрывается множеством глаз, которые следят за всеми взглядами, которые на нее бросают. Взглядов много, но если есть особо опасные или особо восхищенные, женщина обязательно заметит эти взгляды. И даже если они со спины, какое-то невнятное чувство заставит ее обернуться и поглядеть на источник воздействия боковым зрением. Разве не замечали? Замечали и даже делали. Правда, мужчины в этом сильно отстают от женщин.

Так вот поговорим об этом странном боковом зрении.

Прямо сейчас продолжайте читать то, что я написал, а при этом почувствуйте, что видите то, что происходит совсем на границе видения, лучше, чем то, что поближе к середине, где находится этот лист. Будто там, на краю зрения, хранится какая-то самостоятельная способность видеть. Это не способность хранится. Это хранятся все запасные Глазки, которые вы делаете, чтобы следить за другими людьми. Да, да, именно за людьми. Человек — самый опасный зверь для нас с вами. И мы всю жизнь следим за людьми, и следим очень умело, тайно, так чтобы не привлечь их внимания, к тому же, не дай бог, недоброго. Поэтому мы стараемся не смотреть на людей прямо. Прямой взгляд может вызвать злость у другого человека. Но если человек сразу показался вам опасным, вы отводите глаза, но уже не можете не следить за ним, и вы поручаете это одному из свободных Глазков.

Так вот поговорим об этом странном боковом зрении.

Прямо сейчас продолжайте читать то, что я написал, а при этом почувствуйте, что видите то, что происходит совсем на границе видения, лучше, чем то, что поближе к середине, где находится этот лист. Будто там, на краю зрения, хранится какая-то самостоятельная способность видеть. Это не способность хранится. Это хранятся все запасные Глазки, которые вы делаете, чтобы следить за другими людьми. Да, да, именно за людьми. Человек — самый опасный зверь для нас с вами. И мы всю жизнь следим за людьми, и следим очень умело, тайно, так чтобы не привлечь их внимания, к тому же, не дай бог, недоброго. Поэтому мы стараемся не смотреть на людей прямо. Прямой взгляд может вызвать злость у другого человека. Но если человек сразу показался вам опасным, вы отводите глаза, но уже не можете не следить за ним, и вы поручаете это одному из свободных Глазков.

И вот вы сидите напротив этого страшного типа или этой опасной женщины и делаете вид, что читаете книгу, а один из Глазков внимательно следит за ним, даже если вы повернулись к ним спиной. А если все Глазки заняты, вы создаете для этого новый. Особенно это полезно, если человек вас рассматривал до того, как вы его заметили. Тогда он мог увидеть все ваши Глазки, и ими за ним уже нельзя следить. Он это заметит. Тогда вы тут же незаметно делаете новый. Его, правда, тоже видно… Вы же всегда видите, когда кто-то делает вид, что не смотрит на вас?

Но нам с вами это не важно. Мы же учимся не искусству скрытности, мы учимся делать обереги. Вот и извольте не отвлекаться и не сбегайте в свои ужасные переживания. Конечно, ваши переживания переживанней всех прочих переживаний, но сейчас вы снова должны войти в очень чистое состояние сознания, опустошиться от всего лишнего и всего лишь бежать взглядом по строчкам, потому что я буду передавать в них то состояние, которое необходимо для вкладывания Глазка в оберег.

Итак, вот у тебя в руке ваш маленький обережек. На нем уже есть ниточка с крючочками. Впрочем, это может быть наклейка или нарисованный чертами и резами значок, или крошечный яркий камушек, или даже совсем ничего, какая разница! На нем уже есть крючочки, и они готовы уцепить любые взгляды, которые окажутся в пределах их досягаемости. Но разве нам с вами нужны любые взгляды? Нам нужны лишь те взгляды, которые не случайны. Которые действительно могут попробовать охотиться на вас. Даже прикосливые или завистливые взгляды, если они лишь скользнули по тебе и не собирались тебя изучать, нам не нужны, и нет смысла цеплять их нашим оберегом. Нам нужны лишь опасные взгляды. А какие взгляды опасны?

Первое, что ты должен сделать сейчас, это вспомнить то состояние, когда ты входишь в большое помещение, полное чужих взглядов, и ощущаешь себя неуверенно. Вспомни его, даже не обязательно вспоминать что-то определенное, у тебя есть образ такого помещения, вспомни и войди внутрь. Теперь медленно иди сквозь. Если ты остановишься, нужные нам взгляды могут спрятаться, а своим движением ты усыпляешь их настороженность. Они начинают тебя рассматривать и оценивать.

Отпусти боковые Глазки, — просто расслабь уши и щеки, и они разбегутся веером вокруг тебя. И все они настроены на то, чтобы следить за чужими взглядами. И все они следят и видят. Но изучающие взгляды нам не нужны, и мы исключаем те Глазки, которые видят изучающие взгляды. Ощути, что ты их выключил. И у тебя тут же останется всего несколько Глазков, которые продолжают смотреть. Вот один сзади чувствует ненависть во взгляде. Другой сбоку — то ли восхищение, то ли оценку: кажется, тебя непрочь были бы поймать в ловушку любви. А вот и зависть…

Возьми тот Глазок, что чувствовал ненависть или зависть. Нам его будет достаточно. Удерживай его вниманием, а сам медленно выпусти из себя весь воздух и задержи дыхание. По мере того, как накапливается желание вдохнуть, и ты начинаешь ощущать втягивающее движение, подыми перед собой средний палец руки. Если ты мужчина — правой, если женщина — левой. Поставь его как бы напротив Глазка, перед губами снаружи. Глазок в это время подтянется к ним изнутри навстречу пальцу.

Еще не вдыхай, просто чувствуй, как позывы вдохнуть тянут все, что есть снаружи, внутрь тебя. Вместе с этим позывом начинай одновременно подтягивать Глазок и палец к губам. И как только рука пройдет половину пути до губ, позволь себе легонько вдыхать, но очень, очень легко, чтобы воздух ни в коем случае не врывался в тебя, и следи, как это движение воздуха тянет Глазок навстречу пальцу.

В какой-то миг он окажется во рту. Тогда прикоснись пальцем к губам и пусти на него крошечный пузырь, как бывает, когда ты лишь слегка приоткрываешь губы. Глазок выпрыгнет изо рта и прилипнет к пальцу.

Тут же поднеси палец к своему обережку и прижми его ко лбу оберега, рядом с крючками. То место, к которому ты его прижмешь, и будет лбом. И не отрывай палец. В тот же миг вспомни, что этот Глазок видел ненависть или зависть, направленные на тебя. Вот ее он и должен будет всегда отслеживать в окружающем тебя мире, а заметив, сообщать крючочкам, чтобы они перехватывали опасный взгляд.

Как передать крючочкам это сообщение? Очень просто: проведи пальцем, на котором остался след влаги от твоих губ от Глазка к крючочкам и прижми его к ним. Подержи так, пока не почувствуешь, как крючочки скажут тебе: Мы все поняли, хозяин… Все понятно, хозяюшка…

Вот и вся маленькая тайна с Глазками наших оберегов. Ты все умеешь и всегда знал это. И Глаз этих у тебя хватит на много, много хороших вещей. Не жалей их раздавать, как ни странно, но твое видение не открывается чаще всего именно из-за того, что ты слишком озабочен тем, как глядят другие. И значит, чем больше ты создаешь себе волшебных Глазков, тем меньше ты полагаешься на собственное видение…

Не жалей и не горюй. Однажды тебе не нужны будут обереги.

Преданность

 

 

Оберег должен быть предан своему хозяину, а особенно хозяйке. Ну, тут вы меня понимаете: женщины всегда подозревают себя в неверности, в вертлявости и забывчивости. Им очень важно знать, что в них есть что-то, что никогда не изменит. И еще они подозревают себя в слабости, и им очень нужен надежный друг, который никогда не предаст. Поэтому им очень важно, чтобы их оберег был им предан.

Но с оберегами все не так, как хотят женщины. Они вообще не из этого мира, которым правит женское мнение. И им совершенно не важно, что они хотят. Обереги просто такие, какие есть, а значит, такие, какими вы их сделали. И если вы его не сделали преданным, ваше желание ничего не изменит. Сознание оберега слишком мало для противоречий или диалектики, простите за слово…

Чаще всего, женщины, делая себе оберег, видят, на какое платье они его прикрепят. И как он ловко там сядет, и как красиво будет смотреться, и как здорово будет украшать или оттенять… В общем-то, вполне невинные и даже заслуживающие труда желания. Вот только оберег этого не понимает, и становится оберегом этого платья! И кто бы ни надел теперь это платье, оберег будет работать, потому что он предан… платью. И с этим уже ничего нельзя поделать. Это навсегда.

А как же сделать, чтобы он был предан именно вам? А вот для этого как раз ничего и не надо делать. Надо просто не привязывать его ни к чему, вроде платья, надо видеть себя и не надо видеть что-то, к чему вы его приложите или прикрепите.

Видеть себя… это еще та задача! Уж вы мне поверьте. Если ты видишь себя как личность, обережек будет защищать вашу личность. Если как тело, он будет защищать тело, если как душу… но ведь это же еще надо суметь увидеть себя душой! А как увидеть себя даже не душой, а просто собой?

Вот теперь вы понимаете, как уходило из этого мира искусство обережья. Оно просто было разменяно, размыто и размазано по множеству представлений о себе, которые плодились у человечества. И если ты делал когда-то оберег себе, или какой-то колдун делал его тебе, то оберег мог защищать только то, что было тобой. Но ты изменился, и он ничего не защищает. Хуже того, если сегодня вечером я сделаю тебе оберег, глядя на тебя, а завтра ты пойдешь с ним в другом состоянии, он не защитит тебя, потому что он защищает лишь того тебя, которого знал я. Или хотя бы знаешь ты. А знаешь ли ты того тебя, который пойдет с оберегом завтра?..

Ладно, какая разница. В мире, где нет постоянных людей, обереги— лишь пустые игрушки и невзрачные украшения. Но это милые сердцу игрушки, и я учу, как их делать.

Вот в неведомом они могли бы помочь, но шагнете ли вы в это самое неведомое, если вы так успешно покоряете этот изменчивый мир?!

Может быть, и шагнете. Даже непременно шагнете! Однажды. Но об этом в другой раз.

Как сделать, чтобы твой оберег был предан тебе? Да… А не надо ничего делать. Ведь он и есть ты. Это твое сознание вошло в крошечную вещицу, которую ты избрал. Просто приложи его к губам и вдохни в него щепотку своей души.

Вот прямо сейчас возьми его, поверни лбом и Глазком от себя, приложи губы к затылочку, точнее, к темени, увидь еще раз, что он должен для тебя делать, и легонько-легонько вдохни в него свое дыхание прямо из Сердца…

И помни, помни о том, что он должен видеть и цеплять и удерживать, и вдыхай это свое дыхание как можно медленнее и как можно дольше. Чем дольше ты будешь его вдыхать, тем дольше будет удерживать обережек враждебные взгляды, потому что от силы твоего дыхания будет зависеть сила его Духа. Вот и всё. Отложи его, дай прийти в себя, только не на ярком свету. Побудь с ним тихонько, потому что в мире стало больше на одну живую душу. Она совсем маленькая и слабая, но она очень отважная, как звезда, которая собралась упасть на землю. Это душа воина. Вот только сумеет ли он совершить подвиг, ради которого пришел?.. Если сумеет, то в следующей жизни он…

О нет, об этом ни слова! Дай ему отдохнуть.

А в следующий раз я расскажу, как сделать оберег для другого человека. И ты уже догадался, в него тоже придется вложить кусочек твоей души. Что ж, верно. Верно… Но не спеши. Сегодня день рождения твоего друга. Научись дарить свое время друзьям. Без этого ты все равно не научишься дарить душу.

Щепотка любви

 

 

Вот теперь мы можем посмотреть, как делаются обереги для других людей. Я знаю, вы уже, конечно, забежали вперед меня и подсмотрели, что там дальше! Вам же для этого было достаточно, чтобы я совсем чуть-чуть проболтался и поставил в заглавие что-то про любовь. И вы сразу все поняли.

Ну, что ж, раз вы все поняли, так и рассказывать нечего. Идите и делайте. Э, постойте! Я вас обманул. Любовь — это не приправа, а обережек — не каша из топора. Именно сейчас и начинается самое трудное. Настолько трудное, что вам очень редко будет удаваться сделать настоящий оберег, а когда это будет получаться, вы будете чувствовать неземную радость… Вы уже догадываетесь, насколько трудно то, чему мы будем учиться сегодня?

Впрочем, выглядеть это будет как всегда и даже проще. Судите сами. Вот я опишу вам все, что надо сделать, чтобы получился оберег для другого человека.

Конечно, сначала вам надо понять, от чего вы хотите его защищать. Сейчас мы стали очень плотные, очень тяжелые и большие, и нам совсем не страшно то, что пугало утонченных людей прошлого. Они ведь были меньше, недоедали, много трудились и постоянно жили на границе с неведомым миром. Да и мир был богаче на опасности, потому что в нем жило много неведомых существ, с которыми приходилось сражаться богатырям.

Вы же знаете, что богатыри всегда рождаются для встречи с той опасностью, которую надо победить. И чем страшнее опасность, тем могучее рождаются богатыри. Они должны были победить все самые страшные опасности, и они их победили. Если бы это было не так, мы бы сейчас не жили. Но что происходит с Землей, когда богатыри побеждают ее чудовищ? Она успокаивается. Так же, как становится все мягче климат и все спокойнее бурление ее огненного ядра, так же уходят с земли и существа, порожденные этим бурлением.

Уходят противники, перестают рождаться богатыри. Их сила разливается в толпе, и мы все в среднем становимся сильнее и больше, а человечество слабее, потому что некому совершать подвиги. Да и не нужно, вы же сами видите, за подвиги наказывают, а людей, способных их совершать, обуздывают всеми доступными человечеству способами. Богам оказывается проще тушить земные пожары нашими телами, швыряя в огонь войн и революций потоки пушечного мяса, чем иметь в своем хозяйстве этих беспокойных существ, которые готовы бросить вызов даже им…

Богатыри перевелись на Руси, кажется, спят где-то под горами. А вместе с ними перевелись и утонченные люди, способные чувствовать опасность и нуждающиеся в оберегах. На самом деле нам с вами не нужны обереги. Даже сейчас, когда в вас всколыхнулась былая память и вы вспомнили, что значит настоящая преданность, вы все-таки больше хотите иметь крючочки и завлекалочки, которые помогли бы вам достигать ваших целей. А оберегать… да как-нибудь и сами справимся!

И все же, когда речь заходит о тех, кого вы очень любите, просыпается древняя часть вашей души, которая знает, что настоящая опасность подстерегает нас не там, где угрожают телу. И тогда вы остро чувствуете, что вашего любимого надо защитить. Ну, если не от смерти, то хотя бы от того, чтобы кто-то не сглазил его, и он не позабыл о своей душе, или о том, что любит вас, и не выкинул из сердца образ отчего дома, в конце концов…

Мне очень трудно говорить о том, зачем нужны обереги и как они работают. Они все не для этого мира, они совсем не нужны сейчас, они лишь для людей, которые вошли в вежу возвращения, чтобы уйти в вежу невозвращения… Считайте, что все это, что я вам рассказываю, большая шутка старого чудака. Таким способом я вас развлекаю и отвлекаю от забот настоящей жизни. Отдохнете, и завтра снова в драку! Я очень часто подозреваю, что я человек, случайно воплотившийся в мире гномов. Вы с таким упорством вгрызаетесь в плотности мира, так необоримо строите свой мир, вырубая пещеры во все более жестких породах, создаете вещества, которые все тверже и тверже…

Ладно, забудем эту мою оговорку. Как создать оберег другому человеку?

Все зависит от того, любите вы его или нет. Если нет, если вас лишь попросили сделать кому-то оберег, то вы должны будете вложить туда заботу или позаимствовать щепотку любви у того, кто вас попросил. Но это уж совсем не для начальных уроков. Могу только сказать, что опытные колдуны могли делать обереги на одной заботе, и это были сильные обереги. Но нам с вами это пока не нужно.

Мы будем делать оберег на любви. И это гораздо сложнее, чем на заботе. Потому что заботиться можно усилием, а вот любить можно только любя…

Нельзя любить умом, нельзя заставить себя любить. И сколько ни увещевай себя: я должен любить все твари земные, я их уже люблю, люблю… получится у тебя, если заглянуть поглубже в сердце, только: я их уже почти совсем люблю. Почти в любви не считается. Вот поэтому так сложно создать оберег на любви. Если вы делаете его даже самому родному человеку, думая о том, как на него обижены, вы создадите оберег на обиде, и он накажет своего хозяина.

Перед созданием оберега другому надо долго и хорошо чиститься. Как перед написанием иконы. И лишь когда вы уберете все, что было в вашей душе помимо любви, вы можете приступать к творению. Правда, есть и другой способ. Чаще всего, потребность в оберегах возникает не случайно, чаще всего вы вспоминаете о них тогда, когда действительно боитесь за близкого человека и знаете, что ему предстоит действительно опасное дело, где даже крошечная помощь, песчинка на весах судьбы, может решить исход. Тогда вы прощаете все мелочи и становитесь очень цельными.

Вот и научитесь видеть, когда ваша любовь полна и чиста и брызжет, как переполненный талой водой ручей, или когда ваше переживание за родного человека столь яростно, что выжигает весь повседневный мусор. Научитесь видеть эти состояния и пользуйтесь ими, чтобы делать обереги. Не упускайте, эти состояния столь же редки, как время березового сока. Чуть-чуть упустил, и только испортишь дерево…

Что же делать, если вы нашли струю любви в себе? Сделайте все то, что мы уже изучили. Вложите в крючочки и глазки заговоры от тех напастей, от которых хотите защитить, вдохните пригоршню своей души… Вот теперь будем учиться.

Вот ты вдохнул в Обережек душу и почувствовал, что он отозвался тебе, он — твое детище. Теперь соберись, очисти сознание от всего лишнего, увидь того, кого бы ты хотел защитить, прижми оберег к сердцу, — на самом деле, прижимать надо почти к середине груди, попробуй, и ты очень быстро найдешь то местечко, через которое вы сольетесь с Обережком, — а как только это произошло, отпусти свою душу, позволь ей выйти из твоей груди, как она это делает, когда ты засыпаешь, и в этот миг, глядя на своего любимого, пойми, что бы ты хотел сделать, чтобы защитить его. Просто увидь то, что ты бы сделал сам, чтобы закрыть его собой, когда на него нападут. И позволь своей любви пролиться в душу Оберега…

Вот и всё. Любовь — как жидкость, как жизненный сок, только открой ход, и она протечет и заполнит подходящий сосуд. И чем больше души ты вдохнул в маленькое тельце Оберега, тем больше любви будет в нем жить. И тем самоотверженней он сделает то, что хотел бы сделать ты сам.

Да, да! Ничего иного он не сможет, даже более того, никого иного, кроме тебя, там и не будет. Это ты защитишь своего любимого, когда у него не будет хватать сил в его великой битве. Это ты бросишься на его защиту, и если любовь твоя была велика, ты почувствуешь этот поединок и даже сможешь добавить своей силы Оберегу, когда он будет сражаться. И устанете вы вместе.

Вопрос останется: что такое великие битвы в нашей бытовой жизни, и встретятся ли они на нашем жизненном пути? Я скажу тебе: ты постоянно ведешь великие битвы, но принимаешь их за бытовые дрязги. Тебе отвели глаза, и ты разучился отличать настоящих врагов от теней на стенах. Но вот про тени тебя научили думать, что это лишь кино…

Мы внутри самой Великой битвы, какая только доставалась человечеству, и поэтому для противников очень важно, чтобы мы спали и видели грезы. Только горящее любовью сердце может прозревать истинную опасность, но нас разучили любить. Нас приучили… Впрочем, зачем называть имена того, чем нас околдовали, побудьте хоть немного в любви, и ваша память чуточку исцелится.

И так будет с каждым оберегом, что вы сделаете. Вы будете раздавать свою любовь, а ваша душа будет выздоравливать. Ведь она как кормящее вымя священной Матушки-Буренки. Если его молоко долго никому не нужно, оно болеет. Вот и душа болеет, если не отдает любовь…

Оживить

 

 

Вы вдохнули в оберег душу. Маленькую, но отважную. На то он и оберег. Вы сделали ему глазки, крючки, влили в него любовь… Но жизнь, жизнь не посчитается с вами, если вы не посчитаетесь с нею. Обережек не сохранится, он растает, как только солнце обожжет его или вы постираете его случайно вместе с одеждой. Почему?

Вы сделали оберег в мыслях, в сознании, а значит не для этого мира. Он и будет жить не в этом мире. Мир надо учесть. А для этого надо учесть, что мир, в котором вы хотите жить и иметь защиту, плотный. И в нем вы во плоти.

Вот и оберег надо воплотить, чтобы он мог жить в этом мире.

А у вас пока две совершенно не связанные вещи — вещица из вещества и обережек из сознания. Из образов. И эти образы будут держаться в вещице только до тех пор, пока вы помните, что она — оберег и хранит в себе заговор.

Как воплотить оберег?

Его надо вживить в вещь, а вживить его можно почти так же, как вы вдыхали душу. Да, в сущности, вы и должны вдохнуть душу в плоть, только теперь другую душу — Живую. Когда-то ее звали Жива.

Живая душа — это тоже дыхание. Но совсем не такое, как вы привыкли. Это не дыхание воздухом. Воздухом дышит Душа, а Жива дышит тем, что входит и выходит из тела. Ее дыхание гораздо более плотное, чтобы можно было оживить те ль — телесное вещество. И в первую очередь, это кровь, пот, слюна и вообще все, что вы можете выделить из себя более или менее жидким. Даже кал и моча — это тоже душа тела. Вспомните, как любят играть с ними дети. Кстати, воздух на Руси считался жидкостью, только очень редкой.

Живая душа — это тоже дыхание. Но совсем не такое, как вы привыкли. Это не дыхание воздухом. Воздухом дышит Душа, а Жива дышит тем, что входит и выходит из тела. Ее дыхание гораздо более плотное, чтобы можно было оживить те ль — телесное вещество. И в первую очередь, это кровь, пот, слюна и вообще все, что вы можете выделить из себя более или менее жидким. Даже кал и моча — это тоже душа тела. Вспомните, как любят играть с ними дети. Кстати, воздух на Руси считался жидкостью, только очень редкой.

Настоящие колдовские обереги делаются на крови. Но нам с вами это не нужно. Мы возьмем то, что проще и доступнее. Совершенно не важно, как ты вживляешь оберег в вещицу, если ты это хорошо умеешь. Кровь или кал нужны тому, кто не умеет ввести себя в особое состояние чародея. Это сильнодействующие средства, но не для оберега, а для человеческого мышления, для культуры, живущей в нашем сознании. От страха перед содеянным такой неполноценный колдун становится более дееспособным, как человек, перепрыгивающий забор, спасаясь от собаки.

Вам это не нужно, вы же учитесь настоящему обережью, как говорится, берете школу. Вот и берите. Кстати, уже взяли.

Помните, как вы вдували Глазок, прикасаясь губами к пальцу? В этот миг у вас с губ срывался пузырек воздуха, вместе с крошечными капельками слюны. Вот так в вещь входило дыхание жизни, и Глазок вживлялся, как вклеивался, вашей слюной в вещь, когда вы прикладывали к ней палец. И потом, когда вы вели пальцем от Глазка к крючкам, вы протягивали эти тончайшие нити живого дыхания тел. И чем тоньше они были, тем сильнее передавалось воздействие. Тонкое правит грубым, помните?

Так вот, чтобы сделать оберег, нужно начинать не с глазков и не с крючков, нужно начинать с оживления вещицы. Она должна задышать до того, как вы вложите в нее смысл существования. Вот тогда она примет любой заговор, примет душу, примет любовь и будет не хранить их, а жить ими, храня вас.

Оживляются вещи просто.

Ты всего лишь должен разогреть руку, чтобы она слегка вспотела, взять ею вещицу и посидеть, согревая, до тех пор, пока не почувствуешь, что вы начали потеть вместе. В этот миг вы едины, и дышите одним живым дыханием. Вещь ожила.

Вот теперь можешь приступать к чародейству и творить свой оберег. Теперь он будет жить, пока не истечет его земной срок. И он не истечет, пока не свершится главная битва его крошечной жизни.

Не грусти

 

 

Ну, вот и осталось лишь рассказать, как сделать обережек «Не грусти»! Вы уже поняли, что это очень просто. Так просто, что даже не всякому удастся. Главное тут понять, что такое сердце, которым вы его делаете. Все остальное так, как уже описано раньше. Разве что нет глазков и крючков. Ведь этот оберег не для того, чтобы держать его на виду. Это очень тайный оберег.

Но в любом случае сначала надо взять какую-то маленькую вещицу. Я, например, люблю брать для этого крошечных птичек или зверушек, которых делают наши художники. Художники мастера делать такие крошечные вещицы, которые сами просятся в обереги.

Затем я зажимаю ее в кулак, конечно, очень бережно зажимаю, и хожу с ней какое-то время. Ровно такое, чтобы почувствовать, что теперь мы дышим одним живым дыханием. А потом я смотрю на того человека, которому делаю оберег, и раскрываю свое сердце.

И сердце говорит мне, что нужно сделать, чтобы этот человек не грустил.

Но я не делаю этого, ведь оберег не сможет этого сделать потом. Оберег сможет лишь сменить состояние моего друга. А значит, мне тоже не надо ничего делать, мне надо увидеть, как у него меняется состояние, если я это сделаю. А когда я вижу, как оно меняется, я его запоминаю и вкладываю в душу оберега.

И теперь он всегда сможет сменить состояние своему хозяину или хозяйке. Правда, для этого ему нужно будет распознать, что состояние надо менять. Поэтому ему нужен глаз, но это не обязательно, потому что глаза видят только то, что научены видеть. И лучше заменить глаз на крошечное сердечко. Сердечко не видит, но оно чувствует, когда на сердце у моего друга тоска.

И как только оно чувствует тоску, оно начинает тихо-тихо биться. Тогда птичка оживает и принимается звать своего хозяина. И зовет, пока тот не вспомнит об обереге и не возьмет его в руки.

И вот тогда обережен всем своим крошечным сердечком говорит ему: Не грусти!

Как сделать, чтобы это были не просто слова?

Ну, это уже совсем не начальное обережье. Это следующий класс. И если я его открою, то мы обязательно поговорим о том, что такое сердце и как оно может быть столь убедительным, чтобы твое сердечко действительно перестало грустить. И о том, как оно может быть столь проницательным, мы тоже поговорим. И вообще, мы поговорим об очень, очень многом…

А пока: не грусти и до встречи! Старый Скоморох еще вернется однажды.